Книга Обольщение, страница 10 – Лера Виннер

Толстая деревянная дверь была слишком тяжёлой для ребёнка, и барон толкнул её сам, прищурился на яркий солнечный свет.

— Сюда, милорд! Сюда, скорее. Он совсем-совсем болеет! — мальчишка увлёк его за конюшню.

Сердце неприятно ёкнуло, и я прибавила шаг, стараясь не слишком повышать голос:

— Милорд!

Эрван был способен на многое. В том числе на то, чтобы заплатить несколько медяков за придуманный повод.

Нужно было предупредить барона, прежде чем он угодит в засаду, но останавливаться и слушать меня он не пожелал. Только послал в ответ на мой окрик короткую кривую и понимающую улыбку и безбоязненно свернул за угол.

— Вот!

Мне показалось, что на долю секунды я перестала дышать, услышав победный и полный надежды возглас мальчишки.

Если всё-таки придётся звать на помощь…

Там не было засады.

Поспешив за Монтейном, чтобы сцепиться с Эрваном самой, я остолбенела, застыла на месте, потому что там был щенок.

Ещё двое мальчишек и девочка сидели прямо на земле, а между ними лежал обычный рыжий щенок. Его передняя правая лапа была вывернута под неестественным углом, а в открытой гноящейся ране уже копошились черви.

— Я же говорил, это он! Он поможет! — мальчишка, который привёл нас, сурово кивнул своим, а после забрал голову, глядя на Монтейна с надеждой. — Правда же поможете, милорд? Мой папаша говорит, что вы вместе помогаете!

— Пожалуйста, милорд! Его переехали повозкой! — девочка подняла на него полные слёз глаза.

Помимо горя об умирающем щенке, в них был страх. Тот самый страх, который испытывают люди, столкнувшись с кем-то вроде Чёрного Барона — кем-то не просто более могущественным, а… иным, чуждым им по своей сути.

И всё же она преодолевала этот страх.

Четверо глупых, беспечных детей, с которых другой, не Монтейн, мог бы попросить в уплату так много.

— Давайте я посмотрю, — я решительно шагнула вперёд, но он меня опередил.

— Ну и что тут у нас?

Щенок уже почти не шевелился, когда Монтейн без всякой брезгливости взял его на руки.

Я мысленно зачем-то отметила, что отличной батистовой рубашке пришёл конец.

Он же не обратил на это никакого внимания, приподнимая опущенные веки.

Безнадёжный случай.

Барон погладил щенка между ушами, и отчего-то именно в этот момент мне захотелось заплакать. Помочь ему уйти и правда было милосердием, да только я такого не умела. Монтейн же наверняка мог сделать это, не причиняя боли.

Дети хором ахнули, а мне показалось, что земля кренится и уходит у меня из-под ног, потому что в его ладони и правда вспыхнуло пламя. Белое и чистое, оно походило на приручённую и послушную воле своего хозяина молнию.

Равнодушно облизав свалявшуюся в животном предсмертии шерсть, это пламя спустилось ниже и проникло в рану, очищая её, заживляя ткани.

Ни жива ни мертва, я смотрела на то, как барон лечил маленькую обречённую собаку, и не знала, ни сколько времени прошло, ни что чувствую по этому поводу.

Когда щенок поднял ухо, я поняла, что он закончил. Только что гниющая лапа поднялась — по всей видимости, в неё возвращалась чувствительность, и щенок готов был учиться пользоваться ею заново.

— Держи, — Монтейн опёрся на левое колено, чтобы передать его мальчику, который отважился обратиться к нему, а потом кивнул девочке. — Хорошо заботьтесь о нём. Он будет жить долго.

Лечил он, но руки дрожали у меня.