Книга Обольщение, страница 26 – Лера Виннер

Это могло тянуться минуту или час — мне было сложно определиться. Снова начать дышать полной грудью я смогла, когда барон отвернулся, как будто отпустил меня.

— Я положил наши лежаки вместе. Это может показаться вам неуместным, но ночи уже становятся холодными. Обещаю, смирно спать спиной к вам и никоим образом вас не смущать.

Он в самом деле отвернулся. Стоило нам устроиться на лежащих вплотную друг к другу лежаках, чартов барон повернулся ко мне спиной и, пожелав спокойной ночи, затих.

Я же осталась лежать, слушая ночной лес и глядя в зелень перед собой.

Спиной я чувствовала его спину, твёрдую и крепкую, закрывшую меня так же надёжно, как сотканное им между делом охранное заклятье, и мысли мои путались.

Монтейн предсказуемо ушёл от ответа, стоило мне спросить его о том, что гонит его в путь. Странно было бы, если бы он мне рассказал.

И всё же обжигающим теплом у меня под рёбрами зажглось доверие.

Я не ждала от него ничего особенно хорошего, отправляясь в дорогу. Была почти уверена, что на меня он обратит внимания меньше, чем на своего коня — спасибо, если позволит просто ехать следом.

То, что происходило между нами в этот первый день, не было выдающимся, и вместе с тем, я терялась, переставая понимать, что должна говорить и делать.

С одной стороны, позволять себе подобные сомнения и раздумья было для меня непозволительной роскошью.

С другой, это отвлекало, помогало забыть о вещах и обстоятельствах, ещё недавно заставлявших тихонько выть от ужаса по ночам.

Лежать между костром и живым тёплым человеком и правда было уютно. Огонь должен был погаснуть до утра, но пока он тихонько потрескивал неподалёку, где-то высоко ухнула сова.

Уже в полусне я позволила себе крамольную мысль о том, что с Монтейном, должно быть, очень интересно считать звёзды и складывать фигуры из них. С его тягой к чудесам и умением наслаждаться ими наверняка можно увидеть много необычного.

Пусть он и лежал, не двигаясь и дыша почти неслышно, не касаясь меня и не пытаясь заговорить, но впервые я много месяцев я уснула без опасений. Дремота оказалась мягкой, принесла расслабление и отдых. Мне снились не безлюдные ледяные пустоши, не бесконечный пронизывающий ветер и мгла, а те глупые мечты, которыми я делилась с бароном. Только дом на краю леса был не деревянным, а каменным, и собак, носящихся с лаем перед ним, почему-то оказалось сразу две. Ни холодный чёрный туман, ни чудовища не рискнули пробраться в мой сон, как будто устрашились человека, лежащего со мной рядом.

Я улыбнулась ещё раньше, чем открыла глаза.

Утро было совсем ранним, только-только занимался рассвет. Небо было прозрачно-серым, а солнце ещё не заглядывало на нашу поляну. На траве поблёскивала роса, где-то в вышине раздавалась птичья трель.

Всю ночь я так и проспала на боку, и теперь лежала, удобно подогнув ногу, а рука барона Монтейна лежала на моей груди.

В первую секунду я даже не поняла, что изменилось в моих ощущениях, а поняв, замерла.

Дыша поверхностно и медленно, я постаралась побороть первое инстинктивное желание вскочить, сбросив чужую ладонь, прислушалась к себе. Сама эта тяжесть оказалась… приятной. Волнующей и вгоняющей в краску, но точно не возмутительной. Вильгельм просто повернулся во сне. Во сне же обнял меня, притянув к себе ближе, и не желал при этом ничего дурного.