Книга Обольщение, страница 36 – Лера Виннер

Я рассеянно улыбнулась в своём полусне, потому что история была доброй и красивой, а голос, которым её исполняли — приятным. Он успокаивал и убеждал в том, что всё в этой песне правда. Что в самый отчаянный и горестный момент обязательно появится храбрый и красивый герой. Что справедливость есть на свете, а любые законы можно изменить, если очень-очень захотеть этого.

Мне не хотелось просыпаться. Напротив, я подумала о том, что здорово было бы попросить обладателя этого чудесного голоса спеть ещё, и от этого проснулась окончательно.

Монтейн умолк.

Оказалось, что я отчаянно сжимаю его рубашку пальцами, но именно он смутился, как будто я поймала его на чём-то постыдном.

Мы снова ехали через лес, позади нас в темноте всхрапнула Красавица.

— Вы прекрасно поёте, — я пробормотала это неразборчиво, потому что в горле пересохло.

Барон саркастично хмыкнул, и мне пришлось прижаться к его груди крепче.

Вечер стоял тёплый, но меня трясло, а совладать со слабостью не получалось.

— Я надеялся, что вы не услышите. Это было нечто вроде колыбельной.

Поводов радоваться у меня не было, и всё же я улыбнулась шире, а потом неожиданно для себя потянулась и прижалась губами к солоноватой коже за распахнутым воротом его рубашки.

Это был глупый поступок. Он тысячу раз мог быть истолкован неверно. Но мне было настолько всё равно, что я ещё и обняла барона в ответ, хотя и постаралась сделать это осторожно, чтобы не мешать ему направлять Морока.

Он напрягся под моими руками, как будто на долю секунды, но всё же усомнился в том, чего стоит от меня ожидать, а потом вдруг поцеловал в висок, быстро и очень ласково.

— Потерпи чуть-чуть. Уже немного осталось.

Нужно было спросить, до чего. Что случится, когда мы приедем? Что за место это будет?

Вместо этого я как смогла погладила его по спине.

— «На свете нет ничего сложнее и желаннее перехода с „ты“ на „вы“ и обратно». Мать вы́читала это в какой-то книге. Давно. А потом рассказала мне. В юности у неё было много книг.

— Ты умеешь читать? — Монтейн не удивился, просто спросил.

Я же улыбнулась такой деликатности.

— Умею. В деревне книг мало, но она меня научила. Читать, писать. Даже танцевать немного. Никогда не думала, что это может мне хоть как-то пригодиться, но не хотела её обижать.

Судя по движению мышц под моей щекой, он кивнул, давая понять, что понял, а после снова мазнул губами по моему виску.

— Я думаю, переходить к категорическому «вы» нам уже поздно. Или слишком рано. Чёрт знает, после разберёмся.

Последняя фраза оказалась для меня настолько неожиданной, что я вскинула голову, рискуя упасть с коня, но тут же забыла, о чём именно и как собиралась его спросить.

Впереди была деревня. Небольшая, заросшая высокой, едва ли не в мой рост, травой, и абсолютно тёмная. Ни огонька, ни звука, ни самого слабого отголоска запаха.

— Что это за место?

— Не знаю, — Монтейн бросил взгляд на меня, а после снова уставился на дорогу. — Я в прошлый раз на него наткнулся. Не знаю, как она называлась, но здесь было… Плохо.

Я была последней, кого могли и должны были бы пугать подобные заявления, но всё же меня снова пробила дрожь.

— Расскажи мне, если не хочешь больше петь.

Чувствительность постепенно возвращалась, но я не ощущала в воздухе ни опасности, ни грязи, которую можно отчистить лишь колдовским словом, ни затхлой могильной сырости. Если деревня и была мертва, она уже успокоилась и спала с миром.