Книга Наперегонки с ветром. Первое дуновение, страница 9 – Лера Виннер

Ветер на улице усилился, и, пройдя пару ярдов, я все-таки накинула капюшон.

Скоро пойдут дожди, а значит, с тренировками на открытом воздухе придётся заканчивать.

Вести Гаспара в один из закрытых отапливаемых залов мне не хотелось просто потому, что там каждое наше движение или слово окажется под непомерно пристальным вниманием, но ничего другого уже не оставалось.

До тех пор придется успеть больше, чем я планировала.

Либо уговорить его перестать изображать из себя дурака.

Проблем ему это, разумеется, только прибавит, и останется надеяться лишь на Матиаса, способного научить его еще и этому — подавлять людей теплым взглядом, не вступая в откровенный конфликт.

А впрочем, уже сейчас мы оба знали, что подобному Гаспар никогда не научится.

Уже далеко не святого брата я заметила издали. Он стоял на углу между старой конюшней и пока что не заинтересовавшим его сараем и очевидно ждал меня.

Любой уважающий себя автор модных нынче мрачных романов наверняка сравнил бы его со зловещим порождением тьмы, из этой же тьмы и сотканным.

— Ты решил напугать тайком выпивающих курсантов своим скорбным видом?

— Твой брусничный пирог, — вместо ответа он протянул мне двойной бумажный сверток из столовой.

Для него Инес постаралась на славу.

— Спасибо.

Комментарий про упаковку я решила оставить при себе. Слишком уж большой, почти нездоровый интерес Матиас вызвал у живущих при Совете женщин. Особенно у тех, кто, обслуживая чужой дар, не обладал собственным.

До определенной степени это казалось мне объяснимым, — он был молод, хорош собой и почти вызывающе учтив. В придачу ко всему перечисленному еще и спровоцировал грандиозный скандал, без видимых на то причин бежав из лона Святой Церкви под знамя Совета.

Чудовищный, достойный выпущенной в затылок пули удар по репутации.

Предстоятель лично написал Мастеру несколько гневных писем.

Йонас ответил на них коротко и с таким сочувствием, что милосерднее было бы послать Его Святейшество куда подальше открытым текстом.

Получив последний из этих ответов, тот пригрозил поднять возникший между Советом и Церковью вопрос на аудиенции у Его Величества.

Йонас сердечно и с моей помощью заверил его в том, что и он сам, и бывший брат Матиас, и даже маркиз Лагард всецело готовы участвовать в разбирательствах и держать ответ перед короной, если придется.

К тому моменту терпение Мастера Совета уже почти иссякло, но в тот вечер, когда составляли эту чушь, мы оба всё равно улыбались чаще, чем за последние несколько месяцев.

Самого Матиаса из всех возможных аспектов этого спора волновал, как выяснилось, только один — степень возможного недовольства маркиза Лагарда тем, что мы, зайдя в тупик, бессовестно прикрылись его именем.

«Предстоятелю не помешает немного встряхнуться», — Йонас ответил ему на все разом, не сказав, по сути, ничего.

— Элис, а что с ним не так? — молоденькая прачка Матильда оказалась самой умной из всех заинтересованных, потому что выбрала момент и спросила о несвятом брате меня.

Как ей объяснить, да и нужно ли это делать, я в тот момент не знала.

Фальшивое имя, фальшивая настолько, что стала настоящей, улыбка и такая же фальшивая, предназначенная не ему жизнь, — что изо всего этого вообще могло быть «так»?

А впрочем, насчет улыбки я все-таки тоже ошибалась. Она, как и убийственное спокойствие, была более чем настоящей.