Книга Осторожно: маг-и-я! На свадьбе нужен некромант, страница 28 – Надежда Мамаева

Впрочем, лишь этими звуками матрос не ограничился и решил было открыть рот, чтобы что-то сказать, как я его перебила, провоцируя сделать шаг от трапа.

— Не сопи так, мне тяжело тебя игнорировать, — отозвалась я и посмотрела прямо на матроса.

Тот, шатаясь, отошел от прохода, и за его спиной тут же тенью скользнул Диего, который спрятался за телегой с товаром, что стояла рядом со шхуной, и укоризненно (женщина, ты что, не могла как-то поприличнее отвлечь этого типа?) наблюдал за моим демонстративным переобуванием из пусть потрепанной свадьбой, но дамы в пиратку. Ибо сапоги оказались флибустьерскими: с устойчивым каблуком, явно не для верховой езды, а для палубы, из кожи, мореной в соленой воде, пропитанной дегтем для влагостойкости, с твердым носком, которым удобно бить, потайным карманом внутри для стилета или монет, а главное — со вшитым в подошву по внешней стороне лезвием. Отточенная полоска всего в треть дюйма — но такой можно было оставить знатный кровавый росчерк на противнике. Такую обувь уважали пираты.

— Может, покувыркаемся? — матрос решил, что это отличное начало для разговора с девицей. Наклонился. Дыхание перегаром ударило в лицо.

— Спасибо, предложение интересное, — протянула я, словно и вправду раздумывала над ним, а потом решительно добавила. — Но… нет.

— А на кой ляд ты тогда передо мной расселась? Еще и обувку меняла, ноги показывала? — обиженно взревел раненный в самое средоточие мужского достоинства (это я про гордость, если что) парень.

— Просто в бальных туфлях угонять шхуны неудобно, — выдохнула я и, резко встав, к подошедшему близко-близко (а зря!) матросу от души врезала тому в челюсть.

Заныли костяшки, хоть я и вложила в хук силу не только физическую, но и магическую.

Пьяненький сторож повернулся на пятках вокруг своей оси и красиво, штопором, упал на булыжник. Вот только до того, как отрубиться, этот гад успел нажать на спусковой крючок.

Раздался грохот, и… на палубу, где Диего уже успел отрезать швартовочный трос, высыпали из трюма трое громил.

Первый бугай, похожий на раскормленного на пиве со сметаной медведя, даже не успел понять, откуда взялся на шхуне Диего. Брюнет же — внезапный, как налоговая проверка, — вцепился в его засаленный камзол, украшенный выцветшими галунами (видимо, бывшего корабельного боцмана), и с размаху швырнул за борт. Тот полетел, суча сапогами, и шлепнулся в воду с таким плеском, будто туда бросили бочку с солониной.

Второй, похитрее — в серой от стирок рубахе — уже занес над головой Кремня кривую абордажную саблю. Лезвие сверкнуло в нескольких дюймах от едва успевшего уклониться Диего. Он рыбкой поднырнул под локоть противника и врезал ему пяткой под коленную ямку — так что у пирата аж глаза на лоб полезли — а следом, не дав опомниться, ударил локтем в шею. Раздался вопль. Матрос потерял ориентацию в пространстве, а с ней и желание нападать.

Кремень же, обернувшись, схватил за шкирку любителя помахать саблей и швырнул того ногами в воду. И мужик в рубахе рыбкой полетел за борт вслед за первым.

Вот только третий, глядя на двух своих приятелей, быстро сообразил, что железякой против пусть безоружного, но зело верткого противника воевать тяжело. Потому, следуя мудрости: там, где сабля дура, пистоль молодец — выхватил тот из-за пояса и… не успел.