Книга Ведьма, мы-же-на-ты!, страница 28 – Надежда Мамаева

Все это вовсе не способствовало не то что сну, даже успокоению. Наоборот, будоражило. Особенно воображение. От него, неуемного, я решила сбежать в разговор и шепотом спросила:

– А почему ты так рьяно хочешь расторгнуть брак? Нет, я понимаю, что навязанная жена навряд ли кому-то бы понравилась, но ты отправился ко мне, рискуя жизнью…

– Потому что лекарь мне сказал: хоть я и выжил после ритуала, но, скорее всего, следующую весну не встречу.

– Из-за проклятия? – догадалась я.

– Целитель сказал, что во мне чернь. Очень тонкая. И ее не подцепить. Он пробовал несколько раз. Говорил – рвется.

– Светлые маги ни демона не смыслят в проклятиях, – отозвалась недовольно я. – А это еще и редкое, я бы сказала – уникальное. Я о нем до тебя только слышала.

– А тот чернокнижник, которого я нашел, похоже, нет. Он даже не взялся за работу. Сказал, что злословие смертельное, и все.

– Поэтому ты решил, что если и умрешь, то свободным? И отправился за мной? – саркастически спросила я.

– Да. Тебя, кстати, в отличие от проклятия, выцепить смогло первое же поисковое заклинание, – зевнув, согласился пепельный.

– По брачной метке? – догадалась я.

– По ней, – не стал отрицать муженек и сонно добавил: – И я тогда так разозлился, что меня, словно барана, на какой-то ушлой девице женили. Думал, найду – прибью…

После этих слов в комнате воцарилось молчание.

– Значит, все-таки развод? – спустя какое-то время спросила я.

Ответом мне стало неразборчивое угуканье.

«Кажется, начинает засыпать», – поняла я.

У меня же дремы не было ни в одном глазу. Но я старалась лежать тихо, наблюдая, как лунный свет льется в окно, как клубятся в углах тени, как из-под шкафа высунула нос мышь…

Мне было жарко и колко: шерстяное жесткое одеяло кусало. Хотелось как можно быстрее вскочить с постели и в то же время… Остаться здесь. Потому как медленно, на мягких кошачьих лапах, в душу прокралось ощущение уюта и защищенности. Словно я спиной прижалась к стене, которая способна укрыть за собой ото всех невзгод.

Глаза начали медленно закрываться.

Я дала себе мысленный зарок: еще немножечко, совсем чуть-чуть… Вот только дождусь, когда дыхание мужа станет глубже и реже, тут же поднимусь с кровати и уйду…

Но я так и не ушла. А вот утро – пришло!

Оно появилось на пороге комнаты, дверь в которую я так и не закрыла, в лице Маук.

– Ой! – воскликнула рыженькая.

Этот ее возглас прозвучал лучше любого побудного колокола. Я, по-моему, села раньше, чем проснулась, да и Рангер за моей спиной тоже дернулся.

Я же разлепила глаза и увидела, как служаночка стоит на пороге и таращится на нас с муженьком, хлопая ресницами.

– Простите-извините, – затараторила Маук, оправдываясь, – я тут на кухню шла, а дверь открыта. Не хотела вам мешать. Не знала, что здесь еще мужчина есть, – пискнула она и исчезла.

– Это не мужчина. Это муж, – произнесла я.

– Ой! – пискнула еще раз Маук и, точно шустрая полевка, шмыгнула в коридор, даже дверь не закрыв.

Я повернулась к пепельному, и мы с Рангером посмотрели друг на друга.

– Значит, я не мужчина? – провокационно приподняв бровь, уточнил пепельный.

– Я хотела сказать, что ты не какой-то сторонний мужчина, а узаконенный…

Сказала – и осеклась. Пепельный тоже помрачнел и сжал челюсти так, что побелели скулы.

Утро, казавшееся таким светлым и добрым, будто потускнело, став неприветливым и стылым.