Книга Моё пушистое величество 2, страница 64 – Алиса Чернышова

По крайней мере, до тех пор, пока не удостоверюсь, что она принадлежит мне.

Между тем идиоты, которые надоедали Паучьей Королеве почти час, всё же вымелись из Паучьего Зала, оставив его хозяйку скучать на троне.

Я, разумеется, тут же выскользнул из тени и опустился на одно колено перед троном.

Паучья Королева склонила голову набок, рассматривая меня.

— И?

— Госпожа всё ещё не хочет, чтобы этот раб убил их для неё?

Она пренебрежительно хмыкнула.

— Что за странная идея… Если Госпожа захочет убить кого-то, вполне может сделать это сама, спасибо большое.

И так всегда, какое разочарование…

— Они были неуважительны к Госпоже. И говорили глупости.

— Если бы госпожа убивала всех, кто неуважителен к ней и тем более тех, кто говорит глупости, ей пришлось бы уничтожить чуть ли не первого встречного, включая саму себя.

— Однако…

— Довольно. Если тебе так страстно хочется занять чем-то свой рот, выбери другие опции.

Не то чтобы я не напрашивался.

В конце концов, она прекрасна всегда, но идеальна, когда стонет от удовольствия на этом троне…

И, когда память вернулась приливной волной, я не стал прерывать процесс. Только когда она откинулась на подушки, тяжело дыша, я ласково провёл по её ноге, положил голову на колено и заглянул в глаза.

— Это было весело. Секс становится подлинно разнообразным, если ты — ментальный маг. Во что мы поиграем в следующий раз? Мне понравилась та эротическая пьесса о паре магов-врагов, которые проснулись в темнице, и единственным путём наружу был обмен энергией…

— Это фактически то, что случилось с нами в том Храме.

— Ну нет! Недостаточно надрыва, вражды и драмы!

— Даже не думай.

— Брось! Тебе понравится.

— Ненавижу тебя.

— Вот видишь! И память стирать не надо!

**

..Да, я знаю, о чём говорю.

— Если ты разбираешься в безумии, как утверждаешь, то ты знаешь, что у каждого в голове есть тёмные места, — отметил я. — Желания, продиктованные травмами; образы, впитанные нами в юности и отразившиеся фантазиями; тени родителей и воспитателей. Зачастую это всё преображается в мимолётные желания, которые мы даже на самом деле не хотим исполнять; не всерьёз. Не на самом деле. И вот тут иллюзорные миры, в том числе книжные, могут помочь. Равно как и пьесы, и сны, и ментальные игры… Какой мир на что горазд.

Орди медленно покачал головой.

— Но кому захочется погружаться в иллюзию, полную насилия? Почему кто-то может этого желать? Это не имеет смысла.

— Разные причины. Некоторые не понимают на практике, о чём в принципе идёт речь, и для них это просто придаёт истории остроты; другие слишком хорошо понимают, о чём идёт речь, но слишком привыкли к этому дома или в окружающем мире… И ещё много всяких “или”. И, если у человека есть возможность поиграть в это, не калеча себя и других, пережить эту фантазию, потерять контроль, на самом деле его не теряя…

— Потерять контроль? Но… зачем?!

И — бедный ребёнок.

Для него, того, кто точно знает, что такое насилие и потеря контроля, концепция того, что кто-то может этого желать, явно диковинна.

— Чтобы отпустить себя. Чтобы не испытывать стыда. Чтобы не принимать решений. Чтобы пополнить объём недостающих эмоций… Много причин.

— Вот, — сказала Ван-Ван, — Снежечка умный!

— Я такой, — хмыкнул я. — Я сам лишал себя памяти, чтобы испытать подобное… Но тут ключ всегда в безопасности и добровольности. Игра в насилие отличается от настоящего насилия, как небо и земля. Так и тут; поверь, ни одна из читательниц этой книги на самом деле не хотела бы оказаться на месте главное героини… Ну, может быть, первые десять минут, и то не факт.