Книга Неистинная, страница 179 – Анна Шнайдер

Мой же отец — несомненно, это был он: я ощущала, что магия, которой влияют на Говарда, родственна мне, — умел гораздо больше и действовал по чёткому плану. Он хотел чего-то добиться. Наша родовая магия была ментальной, она помогала либо улучшить, либо ухудшить настроение — это всё, что я знала. Поэтому и не понимала, как отец может настолько влиять на маэстро, что тот пел, согнувшись над перилами, и голос его дрожал и рвался, вызывая недоумение у зрителей…

Ещё я не понимала, отчего бездействует первый отдел, но мне было некогда рассуждать.

На кону стояло нечто большее, чем моя жизнь или репутация театра. Кажется, отец намеревался убить моего наставника. И как только я это поняла, страх во мне сменили решительность и стремление немедленно защитить маэстро. Как? Демоны знают. Хоть как-нибудь!

Дрожащий от напряжения поток воздуха шёл из зрительного зала, сверху, с балконов, и я, проследив за ним взглядом, обнаружила среди находящихся там людей Алана Вилиуса, но под иллюзорным амулетом — внешность у него была иная. Отец сидел с абсолютно ровной спиной, словно гордился тем, что он творит, и мне чудилось, будто он понимает, как мало я могу сделать сейчас, чтобы помочь Говарду. Мне даже казалось, будто он улыбается злой и снисходительной улыбочкой…

Я сжала руки в кулаки, подняла их на уровень груди и шагнула вперёд, двигаясь ближе к краю сцены, чтобы хоть немного сократить расстояние между мной и Аланом Вилиусом. И, вперив в него решительный взгляд, изо всех сил ударила родовой магией.

Мне показалось, что я вспыхнула внезапно загоревшейся свечкой — настолько вдруг закипела кровь у меня в жилах, и стало жарко, будто я попала в огонь.

А потом свет у меня перед глазами померк.

Арчибальд Альго

Он опоздал.

Давно его высочество не ощущал ничего подобного… Всякое бывало — ярость и злость, раздражение и досада, но такого незамутнённого в своей абсолютности страха он не чувствовал, кажется, уже несколько десятков лет. Даже когда на Дворцовой площади в День Альганны горел Арен. Потому что Арен — отличный маг, император и самый сильный духом человек из всех, кого знал Арчибальд. А Айрин вообще не маг!

Ну, почти не маг. Родовая магия у неё всё же была, как и у любого аристократа. Именно огромный поток родовой силы, разгорячённой, будто лава из жерла действующего вулкана, и ощутил Арчибальд, заходя в зрительный зал.

Он едва успел остановить Айрин, прервав этот поток, пока она не сожгла вместе с отцом и себя тоже, — и тут с декорации, подвешенной под потолком сцены, сорвался и полетел вниз маэстро Говард Родерик.

Конечно, его бы подхватили и сотрудники первого отдела — уж на это они были вполне способны, в отличие от противодействия родовой магии. Но Арчибальд среагировал первым, создав воздушный щит и мягко опустив наставника Айрин на сцену. Мужчина держался за голову — ничего удивительного, при воздействии ментальной родовой силой так и должно быть, — и был без сознания. Но он, несомненно, был жив и цел.

— Из зала никто не выходит! — гаркнул Арчибальд и, глядя на то, как засуетились трое сотрудников первого отдела, запечатывая выход и вызывая подмогу, связался по браслету с главным дознавателем. — Гектор, боюсь, без тебя здесь не обойдётся.

— Переношусь, — тут же откликнулся Дайд, устало вздохнув.