Книга Мышеловка для троих, страница 94 – Виктория Серебрянская

— Как ты? — Его ладонь нежно погладила меня по щеке, и я вдруг ощутила совершенно неуместный, не ко времени, сладкий спазм внизу живота. — Не пострадала? Не испугалась?

Я усмехнулась и прижала руку Макса к своему лицу, желая продлить контакт как можно дольше:

— Не говори ерунды! Чтобы я, да пострадала от рук иттейки? Какие глупости! Самое главное, что я вовремя вышла и заметила, как она подмешивала мне яд. А так, что может мне сделать хрупкая девушка?

— Девушка не может, — раздался за спиной слегка запыхавшийся голос советника Нургена. — Но и это не девушка. Иттейки не работают во дворце ни в какой роли, тем более, в роли горничных.

Мы с Максом потрясенно переглянулись. А кто же тогда валяется у моих ног?

Нурген пересек комнату и, приблизившись ко мне и Максу, вежливо попросил:

— Вы позволите? — Его глаза указали на валяющуюся у моих ног псевдогорничную.

Я молча кивнула. Нурген наклонился и, ухватив дамочку за плечо, не церемонясь, поставил на ноги. Ни мне, ни Максу, ни даже присоединившемуся к нам Таю лицо девицы ничего не говорило. Зато Нурген вдруг побледнел до серости смуглой кожи и отшатнулся, выпустив плечо пленницы:

— Ты-ы-ы?!.

Лишившаяся опоры в виде руки Нургена, деваха зашаталась и начала падать набок. Все же упаковала я ее знатно, даже перестаралась, а со связанными ногами и руками балансировать трудно. Я едва успела ее поймать и придержать, чтобы пленница не поцеловалась с полом и не имела возможности обвинить нас в грубом обращении из-за разбитого лица. Покосившись на бледного, но уже взявшего себя в руки советника Нургена, коротко поинтересовалась:

— Кто это?

Очень надеюсь, безопасник не станет врать и изворачиваться. Правда все равно выплывет рано или поздно. Вот только доверия ему уже не будет. А мне Нурген понравился, я уже начала строить планы на совместную работу. Кроме того, и одного смещенного с должности советника хватает с головой. Настраивать аристократию и знать Иттеи против себя больше, чем это необходимо, не хочется.

Нурген тяжело вздохнул:

— Это мой единственный сын и седьмой сын моей супруги Варизы. — И тут же, печально глядя на псевдогорничную, он тоскливо спросил: — Гаран, зачем ты это сделал? Неужели надеялся, что я тебя прикрою и выручу?

Сказать, что я опешила — значит, ничего не сказать. Услышав слова безопасника о том, что это его единственный сын, я потрясенно вытаращилась на «мальчишку». Наколка слетела с головы. Платье смяли веревки, которыми я его спеленала. Но он, даже связанный, стоял, задрав кверху длинноватый острый нос и поджав губы. Словно это не он был пойман на горячем за совершением преступления, а я и мои парни. Раскаянием в его позе даже не пахло.

Изучив его фигуру еще раз, я захватила в пригоршню русые локоны «горничной» и дернула, желая снять с него парик. Парень зашипел и скривился от боли. Нурген поспешил пояснить:

— Это его собственные волосы, алиа Лорентайн, только завивку сделал. Гаран лет с тринадцати отрастил себе волосы ниже плеч.

Я кивнула, принимая объяснение. И уже у мальчишки поинтересовалась:

— Долго будешь молчать? Учти, так или иначе, но я получу от тебя ответы на интересующие меня вопросы. Так что, в каком состоянии ты будешь после допроса, зависит только от тебя. Итак, кто тебя сюда отправил? Ты не мог не понимать, что тебя найдут в любом случае, значит, тебе пообещали безопасность. Так? — Парень молчал. Лишь в карих глазах плавилось отвращение ко мне. А может, мне это лишь показалось. Но я заложила руки за спину и перекатилась с пятки на мысок: — Молчишь? Ну молчи, молчи. Вот ты сейчас связан и беспомощен. Я возьму и толкну тебя, совершенно нечаянно на пол. А потом также нечаянно споткнусь и уроню на тебя кувшин, в котором ты так старательно размешивал яд. Много, конечно, ты не получишь: так, пустяки. Пару капель в рот, немного в нос и глаза. — Пленник начал бледнеть. И я поняла, что даже в таких ничтожных дозах мельцания опасна. Губы почти сами по себе растянулись в хищной, предвкушающей улыбке: — Ну что? Ронять? Или поговорим?