Книга Развод. Не прощу за, страница 16 – Екатерина Гераскина

Я выключил свет. Подошёл к окну.

Внизу горели костры прямо на улицах. По деревне ходили караулы.

И были ещё те, что несли службу только возле моего дома.

Конвой. Организовали надзор.

Я усмехнулся.

— Правильно. Я бы тоже так сделал, — прошептал я в темноту. Одернул занавеску.

Я осмотрел полностью обставленную комнату. Слишком уютно. Не по-военному.

Стены были отделаны красным шёлком, словно пропитанным кровью. Красное покрывало на кровати раздражало взгляд.

Ещё бы золотом всё отделали… — мрачно усмехнулся я.

Я отодвинул тяжёлый шкаф в углу комнаты, освобождая каменную стену.

И ударил кулаком.

Раз. Другой. Третий.

Разрывал кожу в кровь, а костяшки в пыль. Я бил, пока стены не окрасились алыми пятнами, но были не видны на красном шелке.

Бил пока руки не превратились в мясо.

Ни звука. Ни крика. Только гул моих ударов и глухое дыхание.

Я стоял, прижавшись лбом к стене, пока боль не обожгла мозг и не вытеснила из головы всё лишнее. Потом вернул шкаф на место.

Я тяжело опустился на кровать, поставил локти на колени. Согнулся. Уставился на деревянный пол.

И думал. Думал.

«Лучше бы всё, что ты скормил мне, старый хрен, оказалось правдой. Так будет безопаснее. Для вас всех»

Не мог поверить, что мой сын мёртв. Что его больше нет. Всё во мне отказывалось это принять.

Боль сжигала изнутри, но вместе с ней поднималась цель.

Цель, которая держала меня в сознании. Добраться до сути. Узнать правду. Найти ответы, даже если придётся перевернуть ради этого всю Империю.

Я встал, смыл кровь с рук. Пора было действовать.

Я осмотрел каждое окно. Оценил всё, что открывалось мне. Искал слепые зоны, дыры в охране надзорных.

Спустя три часа они ослабили бдительность.

Понимали: нет нужды сторожить чужого генерала. Я ведь не тварь из Бездны, чтобы рваться наружу и жрать своих.

Это была их ошибка. И я собирался ею воспользоваться. Ночь была безлунная. А костры уже не горели так ярко.

Я выбрал окно на втором этаже, ведущее из коридора. Распахнул его. Подтянулся на руках, мышцы вздулись и, оттолкнувшись, залез на крышу. Черепица тихо скрипнула под моим весом, но я лёг всем телом, погасив звук.

Редкие наблюдатели не заметили. Перекатился и, выбрав точку, когда я не буду заметен, спрыгнул.

Я собирался сделать обход.

Мой приезд был не запланирован. Я не сообщал, что прибуду. Но мое поведение могли просчитать в этой ситуации.  Не исключал, что старый лис Нормийский всё предусмотрел.

Но мне было интереснее другое.

Что он будет делать сейчас, когда знает, что я не уеду, пока не переговорю с сослуживцами своего сына.

Деревня стояла на возвышении. Узкие улочки петляли между приземистых каменных домов. Заборы были невысокие. Ничего не утаишь. Полагаю, что местных тут почти не осталось.

Здесь всё было превращено в военный лагерь: склад оружия в бывшем амбаре, караулы у колодца, костры на перекрёстках. В воздухе пахло гарью и хвоей.

Я двинулся, обходя посты по краю. Я сливался с тенями, почти растворялся в них.

Активность заметил сразу.

Там, где должно было быть тихо, вспыхнули факелы.

Я подошёл ближе, прижался к стене. Тени укрывали меня, и я наблюдал.

В лекарскую, не таясь, вошли трое. Среди них — адъютант генерала. Шёл уверенно, руки за спиной, шаг мерный, как будто всё происходило по чётко отлаженному порядку. По краям — два воина, крепкие, в форме, лица каменные. У входа ещё двое стояли с факелами, не двигаясь, охраняя дверь.