Книга Притворись моей любовью, страница 158 – Карина Семёнова

Она общипала все лепестки с ветки гортензии, когда наконец-то решилась что-то сказать. Но вот невезение: ректор объявил, что в честь Осеннего бала запустят праздничный фейерверк, и пригласил всех насладиться прекрасным зрелищем. Я не планировал его смотреть — чего я там не видел? — но Лайон так оживилась, что отказать ей было бы сложно. Не устраивать же перепалку при всех.

Потом я понял, почему Лайон так приободрилась: салютами она любовалась редко. В угоду нарочитому стремлению фейри ко всему природному и естественному, в Бальбиэне никаких салютов никогда не устраивали.

Лайон потянула меня наружу, я подчинился, но увёл её подальше в сад, толпа уже надоела. Мне и так хватало того, что я постоянно натыкался взглядом на своих студентов. А Лаис Гиарда так обнаглел, что радостно окликнул меня, гордо ведя под руку какую-то румяную полногрудую блондинку.

Лайон присела на мраморный бортик фонтана, протянула руку, и прозрачные капли потянулись от воды к её пальцам. Мы до сих пор молчали, ни я, ни она не проронили ни слова, с тех пор как поцеловались. И полумрак сада, освещённого лишь блуждающими среди листвы «светлячками», только обострял тягучее ощущение недосказанности между нами.

Вверху с громким хлопком вспыхнули яркие разноцветные огни, и Лайон подняла лицо к небу с искренней детской улыбкой на губах.

«Совсем ребёнок ещё. Угораздило же меня связаться».

Над Академией начался своеобразный танец огней. Ослепительные всполохи раскрашивали небо, чтоб через миг погаснуть и осыпаться гаснущими искрами.

«Так похоже на жизнь, недолговечную и эфемерную, которая нам, неспособным охватить вечность, кажется длинной, но она — всего лишь жалкая крупинка света в черноте».

Я повернул голову к фейри, рассматривая её в потоках разноцветного пламени. Мне вдруг показалось, что я вижу Лайон в первый раз. Блеск чёрных волос, нежная кожа, приподнятые от удивления брови, чуть приоткрытые губы и восторженные глаза, в которых отражаются огни фейерверков.

— Красиво! — прошептала Лайон.

— Красиво, — согласился я, не отрывая взгляда от её лица.

Залпы салюта стихли. Вечер вдруг закончился, хотя до этого казалось, что он тянется бесконечно долго. Я взял Лайон за руку, и мы медленно, опять в молчании пошли к Академии, куда стекались студенты и преподаватели.

«Может, пригласить её на берег моря? Она же любит море! Море и звёздное небо над ним. Я смогу рассказать ей про…»

— Лайон, иди к нам! — вдруг позвали её из пёстрой разношёрстной толпы студентов.

Лайон обернулась ко мне с вопросом в глазах. Я кивнул, разжимая ладонь. Лайон подхватила длинный подол и легко подбежала к друзьям, заулыбалась и даже рассмеялась какой-то шутке. Она повернулась ко мне, махнула на прощание и ушла вместе с друзьями.

Я со вздохом поднял голову к ясному небу.

«Какое оно сегодня странное».

Мимо по дорожкам сновали студенты, а я так и стоял на месте. Рядом появился Брам, спросил с подозрением:

— Доментиан, ты чего?

— Мне кажется, или звёзды засияли ярче? И крупнее стали.

Брам мельком взглянул на небо и усмехнулся:

— Они такие и были. Просто ты их наконец-то разглядел.

Кадум хлопнул меня по плечу и ушёл.

Доментиан

Я жаждал вечера, чтобы вновь увидеть Лайон, — разумеется, чтоб попросить её активировать Грани, — но понедельник тянулся мучительно медленно. И если практика прошла более-менее живенько, я без зазрения совести загнал студентов в угол и закидал заклинаниями, то лекции наскучили до зубовного скрежета.