Книга Притворись моей любовью, страница 78 – Карина Семёнова

— Здесь проход. — Я указал Браму на стену. — Разбирай!

— Эй, почему сразу я?

— У нас всё по-честному, поровну. Я думаю. Ты делаешь. Тем более не демоны похваляются на каждом углу силой своей породы.

— Если бы не Грани… — Брам сжал кулаки. Драконья спесь поднялась в нём и бурлила, как лава в жерле вулкана.

— Если бы не Грани, я нашёл бы занятие поинтереснее, чем стоять тут и спорить. Давай, не теряй времени. Мадлен ждёт. И поаккуратнее, тебе потом всё на место возвращать. Иначе рано или поздно Камнегрыз обнаружит пролом. А тебе его лишнее внимание ни к чему.

Кадум осторожно расшатал камни и вытащил первый из кладки. Дальше дело пошло быстрее, и камни один за одним полетели на пол.

Когда пыль осела, мы увидели короткую лестницу в пять ступенек, закончившуюся массивной дверью с узкими полосами проржавевшего металла. С этой дверью Кадум справился ещё быстрее: просто выбил ногой.

Из черноты пахнуло затхлостью. Яркий белый шар взлетел с моей ладони и поплыл в темноту. Из полумрака выступили серые стены из грубых булыжников, сводчатый потолок и длинный широкий проход. Сразу за дверью оказался уступ метра в два.

— А где лестница? — возмутился Брам.

— Здесь наверняка была приставная лестница. Видимо, внутри тюрьма или пыточная, и такой перепад высот должен был задержать преступников в случае побега. Типичное устройство для фортификационных сооружений того времени.

— Я над тюрьмой живу? Или пыточной?!

— Брам, угловые башни играют важнейшую роль в обороне. От их прочности зависит, выстоит ли крепость. Эти башни никогда не бывают жилыми. Это уже решение устроителей СУМРАКа переделать их в апартаменты для богатеньких. — Я повернулся к Кадуму. — Не повезло. Вряд ли Грани спрятали тут. И если здесь тюрьма, значит, к остальному СУМРАКу потернов нет.

— Чего нет?

— Проходов. Эта башня под землёй не сообщается с другими частями Академии.

— Ну и кто идёт первым?

Кадум подошёл к краю и вытянул шею, рассматривая помещение. Толчок в спину, и он, взмахнув руками, полетел вниз. Поднялась пыль, которая копилась тут годами.

Я спрыгнул следом.

— Тебе урок, — бросил я недовольному, сопящему Браму. — Будь всегда начеку.

Я бегло огляделся. По бокам широкого коридора, заканчивающегося тупиком, располагались тюремные камеры.

— Доментиан! — Брам во все глаза рассматривал что-то в первой камере. Я подошёл, и сквозь толстую железную решётку увидел белеющие кости. Одни скелеты развалились, другие, целые, всё ещё оставались скованными цепями. Кадум зашептал: — Кошмарно! Сколько же они тут? И почему?

— Что ты шепчешь? Можешь не бояться, их уже не разбудишь. — Я пролез в камеру через дыру в решётке. — Здесь на полу и стенах борозды и куски ногтей. Узники в отчаянии царапали камни. Смотри-ка, у этого, — я кивнул на скелет, растянувшийся вдоль стены, — почти все кости сломаны. А вот гоблин или гном, у него раздроблены обе ступни и не хватает ладони. И видишь отметины на черепе? Это от ножа, ему отрезали уши и нос. Пленники умирали тут долго и мучительно. И ни окон, ни другого источника света. Их держали в темноте. Брам, что ты так притих? Брам?

Я обернулся к дракону. Он стоял, вцепившись в решётку.

— Это же ужасно! Как ты можешь так спокойно рассуждать?

— Что ты переживаешь? Расценивай это как прекрасный урок анатомии. Где ещё такой материал для своей мазни найдёшь? О! Видишь вот эти мелкие зазубрины? — Из нагромождения цепей я вынул огромную бедренную кость, без сомнения, орочью, и поднёс к лицу Брамиона, — это следы от зубов. Крысы сгрызали плоть с костей этого пленника.