Книга Сбежавшая невеста Дракона. Вернуть истинную, страница 69 – Арина Лунная

Я выхожу из палаты. Джонатан следует за мной. Мы останавливаемся в пустом коридоре.

— Истинный хозяин, — тихо повторяет он слова Лиры. — «Даёт власть над огнём». И твоя сестра готова убить за это.

Я смотрю на свои руки. Руки, которые только что лечили ребёнка. Руки, которые могут светиться и, как оказалось, могут усмирять пламя. Бабушка знала. Она всё знала. И она оставила это мне. Не моей сестре, а мне.

— Значит, это правда. Не легенда, — шепчу я. — И это здесь.

Джонатан смотрит на меня, и в его взгляде уже нет нетерпения. Есть решимость.

— Тогда мы найдём это первыми. И решим, что с этим делать. Вместе.

Я киваю и впервые чувствую не страх, а странное, растущее чувство ответственности. Это моё наследие. Моя больница. Моя тайна. И моё решение.

Амелия

Слова Лиры все еще горят в ушах, как тлеющие угольки. «Сердце Огня». Не абстрактный артефакт из легенд, а реальность, спрятанная где-то здесь, в стенах, которые стали мне домом. И я — ключ. Последняя Лаврейн.

Воздух в подвале густой, пропитанный запахом старой бумаги, сушеных трав и чего-то еще. Остротой пробужденной магии и напряженным молчанием, висящим между тремя нами. Вернее, четырьмя, если считать кота, который умывается на ступеньках с видом полного безразличия ко всем «глупостям двуногих».

Я сижу за столом, передо мной распахнутый фолиант. Страницы испещрены не только знакомыми рецептами, но и сложными схемами, кругами с непонятными символами, которые я всегда пропускала, считая их теоретическими изысками или аллегорическими картинками.

Джонатан стоит по другую сторону стола, его могучая фигура кажется еще более массивной в тесноте подвала. Он смотрит на книгу, затем на меня, его золотые глаза горят холодным огнем решимости.

А между нами Серафим. Он прислонился к стеллажу с банками, его бледное лицо освещено мерцающим светом магической лампы, которую я сумела зажечь своей магией. Он не пытается подойти ближе, не пытается взять книгу. Он просто смотрит.

— Семь печатей, — произносит он наконец, и его голос, обычно полный яда или насмешки, теперь звучит ровно и деловито. — Классическая защита высшего порядка. Твоя бабушка. Она использовала их.

— С чего ты так решил? Откуда ты вообще все это знаешь?

— Вот это, — его указательный палец ложится на узор на полях. — Я уже видел такое. Я много изучал эти легенды и давно подозревал, что рождены они не на пустом месте.

— И ты знаешь, что это? — спрашиваю я, и мой голос звучит хрипло от волнения.

— Я знаю теорию, — поправляет он. — Каждая печать это не просто замок. Это испытание. Испытание для тех, кто ищет то, что защищено. Они проверяют не силу, а… качества. Те самые, которые необходимы хранителю.

Джонатан хмурится. В его взгляде видно скепсис, но у нас нет другого выбора.

— Испытания? И с чем же они по-твоему связаны?

Серафим указывает длинным пальцем на первый символ в круге. Стилизованное изображение двух переплетенных рук.

— Печать доверия. Без него нельзя даже прикоснуться к двери, за которой скрыто остальное.

Затем его палец скользит к следующему символу. Пылающее сердце, пронзенное мечом.

— Мужество. Потому что то, что внутри, может испугать. Третий символ — весы в идеальном равновесии. Справедливость. Сила не должна служить злу. Четвертый — раскрытый свиток. Знания. Чтобы понимать, с чем имеешь дело. Пятый — дерево с мощными корнями. Преданность. Вера в свое дело и тех, кого защищаешь. Шестой — росток, пробивающийся сквозь камень. Надежда. Даже в самой темной ночи. И седьмой… седьмой символ просто пустой круг.