Книга Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2, страница 108 – Вера Ширай

Но ничего не происходило.

Девушки-швеи оживлённо обсуждали ткани, осторожно передавали их слугам, указывая, в какие покои нести. Всё выглядело так обыденно, так просто, что это казалось издевательством.

Я сделала несколько шагов к повозке. Каждый шаг был наполнен ожиданием — сейчас, вот-вот… Но никакой вспышки силы, ни намёка на магические нити, ни шума в ушах, что предупреждает о беде. Пустота.

Я в панике уставилась на свои руки. Пальцы дрожали. Я резко встряхнула ладонями, будто могла снять с них невидимую пыль и разбудить то, что спало внутри. Но ладони были обычными — лишь чуть покрасневшими от того, как сильно я сжимала поводья во время езды. Ничего больше.

Успокойся. Успокойся. Я приказала себе дышать глубже, закрыла глаза, расслабила пальцы. Магия не любит паники, внушала я себе. Если я соберусь, если успокоюсь — всё получится.

Я снова пошла навстречу этой проклятой повозке. Старалась ни о чём не думать. Потом попробовала другой метод, думала только о тканях. Спрашивала сама себя — где угроза? Но в ответ была тишина.

И тогда меня накрыло. Страх. Настоящий, холодный, выжигающий. Я не могла поверить, что мой дар… исчез. Что он просто покинул меня, как будто того дня и вовсе не было.

Я стояла среди оживлённого двора — потерянная, напуганная, словно в стеклянной клетке, отгороженная от мира. В ушах звенел лишь один вопрос:

Как я могла потерять свой дар?

Резко сильные руки мужа потянули меня на себя. Я даже не успела понять, как герцог оказался рядом — не верхом, не с сопровождением, а рядом со мной, как будто почувствовал неладное ещё раньше, чем это случилось. Его хватка была твёрдой, властной, не оставляющей мне ни единого шанса вырваться.

В следующее мгновение я поняла, что двор взорвался шумом. Конь, вырвавшийся из рук конюха, бешено рванул вперёд. Испуганный слуга закричал, предупреждая, и этот крик разнёсся по двору быстрее, чем удар копыт.

Но всё пошло иначе, чем я помнила. Я не упала, не оказалась под копытами. Слуги, конюхи и сам Феликс среагировали мгновенно — они взяли коня в кольцо, загнали, успокоили, не дав ему разнести двор. Всё произошло стремительно, почти слаженно, будто они были готовы к такому исходу.

А я всё это время чувствовала на себе взгляд мужа. Он не сводил с меня глаз, даже когда вокруг кипела суматоха. Его лицо было суровым, напряжённым, он был зол.

— Что с тобой? Ты в порядке? — спросил он наконец, и в его голосе не было ни капли мягкости. Тон был жёстким, как у дознавателя, но за этой холодной оболочкой пряталось слишком явное беспокойство.

Я не могла ответить. Все слова застревали в горле. Ткани в этот момент заносили во двор, швеи уже принимали рулоны и обсуждали фасоны, а я… я стояла потерянная, будто в тумане. Всё, о чём я могла думать, — это о том, что мой дар исчез. Мой единственный шанс понять грядущую беду просто… покинул меня.

Муж прислал лекаря в мои покои. Каждый раз, когда Феликс заходил, он просил Эву оставить нас наедине, навещал меня несколько раз за день, будто проверял не только здоровье, но и то, как я держусь. Даже вечером остался у меня, расположился в кресле у окна и, как ни в чём не бывало, раскрыл папку с донесениями.

Его присутствие действовало на меня странно. Я ощущала себя под постоянным присмотром. И даже после всего того, что было между нами, я по-прежнему чувствовала стеснение — невидимую тяжесть, будто он своим молчанием напоминал сколько у нас тайн друг от друга.