Книга Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2, страница 107 – Вера Ширай

Я опустила глаза, чувствуя, как горит лицо.

— Не проверяли, ваша светлость. Только во время брака засвидетельствовали следы магии. И мой потенциал невелик… — слова казались жалкими даже для меня самой.

Он продолжал сверлить меня взглядом, будто пытаясь разоблачить ложь. А я лишь в отчаянии добавила:

— Может быть, угроза и не велика… но, прошу, послушайте. Я нарушила приказ мужа, соврала ему, наплевав на все приличия, пришла к вам ночью, одна. Я делаю это не ради себя. Пожалуйста, отнеситесь к моим словам серьёзно.

Я натянула капюшон на голову, стараясь скрыть дрожь в руках, и почти выбежала из кабинета, прежде чем он успел что-то ответить.

Вторая жизнь. После охотничьего домика.

Мы смогли провести в охотничьем доме всего одну ночь, и уже утром Феликса снова вызвали во дворец. Но и этой одной ночи оказалось достаточно, чтобы многое изменилось.

Он не просто позволил мне тренироваться с ним — он сам организовал занятие. Не смеялся, не называл моё желание наивным или бесполезным. Напротив: отнёсся серьёзно. Не тешил моё самолюбие, не подбирал мягкие слова, чтобы расположить меня к себе. Феликс просто объяснил всё, как есть: мои слабости, мои шансы, мою тактику выживания при столкновении с врагом. И это сработало, я впервые ощутила, что он по-настоящему заинтересован во мне.

Он был груб, когда этого требовала ситуация, и нежен, когда я в этом нуждалась. И именно в этой честности, в этом контрасте, было что-то, что мне… безумно понравилось.

Но портрет не выходил у меня из головы. Девочка с тёмными глазами, изображённая на нём, словно вырвала часть моего душевного спокойствия, одержав явную победу над моей тихой радостью. Я узнала её. И взгляд этой женщины преследовал меня даже в дороге.

Я ехала в окружении нашего сопровождения, Феликс — чуть впереди. Я старалась смотреть на дорогу, на леса и поля, на привычный пейзаж.

Нет неразрешимых проблем, повторяла я себе, пытаясь ухватиться за мудрые слова, прочитанные когда-то в книге.

Мы въехали за крепостные стены королевского дворца. Слуги поспешно разбирали наши вещи, Феликс раздавал распоряжения чётким, властным голосом, а я, воспользовавшись этой суетой, решила ускользнуть в сад.

Уверенной походкой я пересекала двор, когда раздались громкие выкрики стражи. Началась проверка товара: гружёные телеги, купцы с их вечными криками о «лучшем качестве», торгаши, спорящие за каждую монету.

Швеи выходили из бокового прохода башни, возбуждённо переговариваясь о фасонах и узорах. Их смех и оживлённые голоса, казалось, прорезали воздух слишком резко, притягивая моё внимание.

Я оглянулась — и за всей этой суетой, словно случайно затерявшись, стояла повозка с тканями.

И вдруг… время словно замедлилось, я узнала ту самую повозку. Я перестала слышать шум двора, перестала видеть мельтешение слуг и стражи. Существовала только я и эта повозка. Ткани. Те самые ткани.

Я стояла, затаив дыхание, — в ожидании. Сердце стучало так громко, что казалось, его услышат окружающие. Я ждала чуда. Ждала, что вот сейчас, как когда-то… в прошлой жизни, мой дар снова пробудится.

Я была уверена: если в замке герцога я смогла почувствовать беду и ни раз, то теперь, здесь, в сердце королевской крепости, мой дар обязательно откликнется. Я верила, что увижу больше, чем просто предвестие беды и смерти.