Книга Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2, страница 114 – Вера Ширай

— Яд бесцветен. Лишь лёгкий запах жжёного сахара, который способен уловить только опытный нос. Он действует медленно, постепенно проникает в тело через кожу. Три-четыре недели в таких платьях — и смерть. Мучительная, растянутая. Идеальное преступление. Связать смерть с тканями можно только через швей, которые к этому сроку уже закончат свою работу и уедут из замка. И когда их настигнет та же участь, они уже будут далеко. Связать смерть с тканями станет почти невозможно.

Людвиг нахмурился, в его глазах промелькнул огонёк заинтересованности.

— И госпожа Форш просто почувствовала неладное. И сама пришла к тебе, рискуя всем. Хм… любопытно. — Король поднялся со стула и прошёлся по кабинету, задумчиво скользя пальцами по спинке кресла. — Я хочу её себе на службу. Надо же, первая женщина у меня на службе. Завтра нужно подготовить приказ, и потом объявим.

Феликс резко поднял голову, его челюсти сжались.

— Ваше Величество, ты торопишься. — В его голосе звенела сталь. — Если вы объявите, что при дворе есть маг, способный находить яд или чувствовать угрозу, её убьют. Не ядом — стрелой или кинжалом. Она станет мишенью.

Людвиг остановился, обернувшись, он дал Феликсу возможность продолжить.

— Никто не отменял слабость после применения магии. Пользоваться даром постоянно ни один маг не сможет. Сила измотает её. Девушка, правда, может нам помочь в делах — но следить за всеми ежедневно, всё время быть на чеку ей не под силу. Если её использовать, как ты хочешь, — мы потеряем её быстрее, чем успеем получить пользу. — продолжал герцог.

Молчание повисло между ними, тяжёлое, как камень.

Король прищурился и, наконец, кивнул, будто соглашаясь с доводами Терранса:

— Значит, мы оставим девушку здесь. Под другим предлогом. А пока, Феликс, проследи за ней. Теперь выживание госпожи Форш в замке твоя забота.

Я тихо кралась в свои покои. Не зажигая свечей, я надеялась проскользнуть к себе, лечь в постель, дождаться прихода мужа. Но, переступив порог общей гостиной, я застыла.

Форш сидел в кресле. Его лицо, наполовину скрытое тенью, было перекошено гневом.

— Как ты можешь… — его голос был хриплым от вина. — Нам всегда говорили, что у женщин натура слабее. Но ты, Оливия… ты превзошла любые доводы.

Он поднялся, пошатываясь, и тяжёлым шагом подошёл ко мне. От него пахло вином и травами. Он схватил моё лицо пальцами, больно сдавливая щеки так, что я не могла даже вдохнуть.

— Мы пойдём в храм. Ты будешь вымаливать прощение, пока голос тебя не покинет. Ты будешь замаливать свои грехи, слышишь⁈

— Отпусти меня, — выдохнула я, с трудом освобождаясь от цепкой хватки. — Я сделала это ради себя. Ради своей души и твоей! Считай, ради нас!

Его глаза вспыхнули ненавистью. Он не слушал. Словно мои слова были лишь пустым звоном.

— Ради меня? — прорычал он. — Ты смеешь оправдываться? Лгать мне? Убегать по ночам? Ты опозорила меня, Оливия!

Впервые в моем присутствии этого человека обуял гнев такой силы, что вены пульсировали на шее. А я злилась, как он может винить меня в том, что я хотела спасти другому человеку жизнь.

И я точно не собиралась за это вымаливать прощение в храме.

— Я не буду с тобой разговаривать, пока ты такой. Поговорим утром.

Я развернулась и собралась покинуть комнату. Но он словно дикий зверь, подскочил ко мне, дернул за руку так, что я потеряла равновесие и ударилась о дверь. Он продолжал кричать на меня, и тряс меня за плечи, а у меня лишь звон стоял в ушах.