Книга Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2, страница 223 – Вера Ширай

— Месяц, — ответил Истат, взвешивая каждое слово. — Может больше, может меньше.

Он замолчал на мгновение, осматривая девушку с профессиональной осторожностью.

— Но вреда не будет. Я приготовлю ей сбор. Мы дадим ей его снова, как только Оливия начнёт приходить в себя. Главное — всегда поить её зельем в нужный момент, продливая сон.

Феликс. Герцог Терранс.

Феликс сидел в своём кабинете. В его длинных пальцах медленно перекатывался свежий конверт — новое письмо от так называемого доброжелателя.

Проблема с этими странными посланиями, как он считал, была решена уже давно. Феликс знал, кто их отправлял: лорд Дербиш и его сообщники. Они стремились подорвать доверие его жены к нему, заставить её сомневаться, бояться, ошибаться.

И теперь, когда весь список предателей лежал у него на столе, а основные заговорщики сидели в темнице или поспешно бежали из королевства, не успев даже собрать свои вещи, герцог был уверен — письма наконец перестанут приходить.

Но стоило ему расправиться с заговором, как на стол снова лег конверт. Почерк тот же, уже знакомый нажим пера, тщательно подобранные слова. Феликс провёл пальцем по краю бумаги и почувствовал, как внутри поднимается холодное, тяжёлое раздражение.

Он никак не ожидал увидеть ещё одно письмо.

Феликс отчаянно пытался понять мотив того, кто писал эти письма. С самого начала все они были сосредоточены на нём — на его характере, привычках, поступках.

Автор будто умел выбирать слова так, чтобы зацепить больнее.

В каждом письме, словно красной нитью, повторялась одна и та же мысль:

он — грубый, тяжёлый человек, который не ценит свою жену и равнодушен к её страданиям.

Эта навязчивая идея просачивалась между строк, как яд, рассчитанный на то, чтобы рано или поздно убедить в правдивости написаного его жену.

Предупреждения о том, что он может влюбиться, увлечься другой женщиной и оставить собственную жену, Феликс отмёл сразу — как бредовые фантазии, не имеющие ничего общего с реальностью.

Герцог не верил, что его жена действительно нуждается в защите от его матери, но если Оливия сама об этом попросит — он был готов рассмотреть любые варианты. Он даже подумал, что должность дамы при дворе для его матери подошла бы как нельзя лучше: там его люди о ней позаботятся, присмотрят, защитят… по крайней мере до тех пор, пока он и Оливия не смогут обустроить собственную жизнь в замке.

К упрёкам о том, что он не способен защитить Оливию и позаботиться об её интересах, Феликс прислушался. Эти слова зацепили его — не потому, что он поверил письмам, а потому что они слишком точно задевали его собственные страхи перед опасностью.

Он решил: взять все тяжёлые решения на себя, оградить жену от тревог и суеты. Оливия проспит всё сложное время — не будет ни нервничать, ни переживать, ни страдать. Не почувствует боли, не прольёт ни одной слезы.

И если вдруг он узнает, что ей грозит хоть малейшая опасность, то возьмёт на себя все последствия. Феликс был сам готов пойти на грех, заплатить за принятые им решения.

По его плану Оливии вообще суждено было ничего не знать — пережить бурю в покое и только потом, когда жизнь наладится, услышать правду уже из его уст.

Поэтому и эту часть писем он посчитал бредом.

Он был уверен в себе и в своих решениях. А ещё — он слишком часто действовал, думая именно о счастье своей жены. Ведь он точно знал, как будет лучше для неё.