Книга Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2, страница 85 – Вера Ширай

Вдруг в тишине раздался стук в мою дверь. Я, прилагая последние усилия, словно через вязкий туман, сделала несколько неуверенных шагов. Каждое движение отзывалось болью в висках, и всё же я потянулась к ручке.

Дверь скрипнула, и я увидела его. Феликс. Уже не в парадном костюме, а в белой рубашке, небрежно расстёгнутой на груди, и тёмных штанах. Он выглядел непривычно простым, почти домашним, и всё же в его взгляде читалось нечто настороженное.

— Ваша светлость… — прошептала я, пытаясь собрать мысли, но слова путались, обрывались. — Не нужно… давайте… перенесём… другой день… я прийду к вам… вы приходите…

Я бормотала обрывки фраз, сама понимая, что они звучат бессвязно. Горячка жгла меня изнутри, сознание ускользало, и мне было мучительно стыдно показывать себя такой слабой.

Он же не сказал ни слова. Просто шагнул ближе, и прежде чем я успела возразить, поднял меня на руки. Его хватка была надёжной, уверенной, и мои протесты — тихие, сбивчивые — он словно не слышал.

Я чувствовала, как мир качается вокруг, а сердце стучит слишком громко. В следующее мгновение моё тело коснулось прохладных простыней, ткань приятно охладила мою разгорячённую кожу.

Феликс задержался на миг, глядя на меня, но ничего не сказал. Затем я услышала его шаги, гулкие, уверенные, будто удары в виски. Он дошёл до двери, и со звоном, болезненно отдающимся в моей голове, та захлопнулась.

Горячка разрывала меня изнутри, мир плыл и искрился перед глазами. Тени сливались в причудливые образы, и я не сразу поняла, что это чьи-то руки — сильные, уверенные — прикасаются ко мне.

Чужие пальцы скользнули к шнуровке моего корсета, и я попыталась отстраниться, но сил не было. Тугое платье вдруг стало свободнее, и я жадно вдохнула полной грудью, будто только что вырвалась из заточения.

— Эва… — пробормотала я, чувствуя, как ткань соскальзывает с плеч. — Скоро всё пройдёт… обычно первый час тяжелее всего.

Ответа не последовало. Только сосредоточенные, молчаливые движения. С невероятной силой эти руки поднимали меня и снова укладывали на место — так легко, будто я была тряпичной куклой. Корсет исчез, платье тоже. Мои пальцы коснулись другой ткани — мягкой, нежной. Лёгкая ночная сорочка опустилась на плечи, и я вздрогнула от её прохлады.

— Я не хотела, чтобы он видел меня такой, — прошептала я и, вдруг сама удивившись, тихо рассмеялась. — Или, может… всё равно.

Меня осторожно уложили на подушки, укрыли одеялом. Неумелыми, но старательными движениями мои волосы собрали лентой, пряди выбивались, щекотали лицо. Даже в бреду я думала о глупостях — о том, что сначала их надо расчесывать, иначе утром они будут спутаны.

Металл коснулся моих губ — холодный, резкий, чужой. Вода? Нет… горечь пронзила язык.

— Пейте. Это настойка, вам станет легче. — кубок снова коснулся моего лица, настойчиво, но бережно.

— Эва… — прошептала я. — Эти магические бури… Ты выглядишь как мой муж. Даже голос похож…

— Оливия. — Голос был слишком глубоким, слишком уверенным. — Это настойка, незачем терпеть целый час. Сделай глоток.

Чьи-то сильные руки легко приподняли моё тело, будто я была не тяжелее покрывала. Под голову скользнула вторая подушка, и я оказалась в полусидячем положении.

— Вот теперь пейте. — приказ прозвучал мягко, но непререкаемо.