Книга Баронесса. Эхо забытой цивилизации, страница 133 – Дарья Верескова

— Яра, помоги, пожалуйста, герцогу и его людям устроиться на ночь, — я не хотела перекладывать это на неё, но понимала, что не смогу быть хорошей хозяйкой сегодня. — Используйте пустые комнаты... Я... перебрала, — попыталась пошутить я, прежде чем скрыться в своей комнате.

Там, обессиленная, я опустилась на кровать и уставилась в высокий деревянный потолок, пытаясь справиться с непонятным давящим чувством в груди. Мысли метались, слишком интенсивные, мешая мне сосредоточиться. Вместо того чтобы обдумывать, какие планы строит на меня Теоден Дрейгорн, чем это грозит моей земле и почему он так поступает, я думала совсем о другом.

О том, что очевидно, лечебная капсула что-то изменила во мне. Мои ощущения очень сильно изменились, прикосновения герцога… возбуждали меня. Был ли это эффект алкоголя или его опытность — я не знала. Но я ощущала то, чего никогда раньше не испытывала.

Даже сейчас.

Грудь всё ещё болела, как и опухшие губы.

Мне не следовало залезать в ту медицинскую капсулу. Наверняка до лечения у меня были серьёзные гормональные проблемы — я вряд ли могла забеременеть, у меня никогда до этого не было женских дней. Если бы я не «вылечилась», герцог не обратил бы на меня внимание. И тогда он бы… не стал работать со мной?

Эта мысль вызвала во мне странную, отдалённую обиду, которой я не могла найти объяснения. Пространство вокруг давило, тяжёлое, темное, голова раскалывалась от напряжения.

Я пообещала себе больше никогда столько не пить. Завтра предстоял новый день — нужно было отстоять Синюю Трясину, отстоять себя, и при этом не разругаться с герцогом окончательно. О каком деловом предложении мог идти разговор? Его действия совсем не сочетались с его словами.

— Проклятье! — громко выругалась я, понимая, что проигрываю. Что бы ни задумал герцог, он выглядел отвратительно довольным. А значит, всё шло по его плану.

Я думала, что долго не смогу заснуть, но провалилась в сон почти сразу. Ночь была беспокойной. Мне казалось, что я задыхаюсь, горю. Несколько раз я просыпалась посреди ночи, чувствуя, будто в комнате кто-то есть.

Лёгкие прикосновения — к голове, лицу, телу, даже к пальцам ног — не сохранились в моей памяти. Ещё менее отчётливо мне запомнился хриплый шёпот, называющий меня птичкой, уверяющий, что меня не тронут… только сегодня. Этот голос говорил о том, что он проиграл, что-то об отраве, о невозможности сопротивляться. О нежелании сопротивляться.

Я проснулась с ужасной головной болью и пересохшим горлом, с трудом понимая, где нахожусь. Окна остались открытыми на ночь, что для меня было нетипично. Утренний свет косо проникал в комнату, играя с частицами пыли, медленно кружащимися в воздухе, и я наблюдала за этим танцем, пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера.

Резкий всплеск воспоминаний заставил меня сесть на кровати. Его Светлость… его прикосновения, его поцелуи, перешедшие все границы приличий.

И туманные намеки на то, что именно он является настоящей властью.

Меня не особенно волновали возможные слухи — я не стремилась в высший свет, а своим людям доверяла. Они вряд ли стали бы разносить сплетни. Куда больше меня беспокоило то, что мои собственные люди могли бы подумать, что все наши достижения в Синей Трясине — это заслуга герцога.