Книга После похорон, страница 25 – Агата Кристи

– Да, Кора порвала с родственниками, потому что они не оценили ее драгоценного Пьера. Она никогда не блистала красотой, но что-то в ней было. С Корой было интересно проводить время. Никогда, бывало, не знаешь, что она скажет в следующую секунду. Была ли ее naivet [12] подлинной или притворной? Кора доставила нам много веселых минут. Мы называли ее «вечное дитя». И в самом деле, когда я видел Кору в последний раз (я иногда навещал ее после смерти Пьера), она по-прежнему казалась мне похожей на ребенка.

Сьюзен предложила мистеру Гатри сигарету, но старый джентльмен покачал головой:

– Благодарю вас, дорогая моя, но я не курю. Должно быть, вас удивляет мой приход. По правде говоря, я испытывал угрызения совести. Я обещал Коре навестить ее несколько недель тому назад. Обычно я виделся с ней раз в год, а в последнее время у нее появилось хобби скупать картины на местных распродажах, и она хотела, чтобы я помогал ей их подбирать. Дело в том, что моя профессия – художественный критик. Конечно, большинство приобретений Коры были жуткой мазней, но в целом это не такой уж плохой бизнес. На этих деревенских распродажах картины сбывают за бесценок – рамы стоят больше, чем вы платите за картину. Естественно, крупные распродажи посещают опытные дельцы, которые вряд ли упустят шедевр. Но совсем недавно маленькая вещица Кейпа [13] была продана за несколько фунтов на распродаже в фермерском доме. Это довольно любопытная история. Одна семья подарила картину старой няне за верную службу, понятия не имея о ее ценности. Няня отдала ее племяннику фермера, которому нравилось изображение лошади, но и он считал картину никчемным старьем. Да-да, такое иногда случается, а Кора была убеждена, что у нее наметанный глаз на картины. Конечно, это не соответствовало действительности. Как-то она пригласила меня взглянуть на Рембрандта, которого приобрела в прошлом году. Это не было ни Рембрандтом, ни даже приличной копией. Зато ей удалось заполучить симпатичную гравюру Бартолоцци [14] – к сожалению, попорченную сыростью. Я продал ее по просьбе Коры за тридцать фунтов, и это, разумеется, только усилило ее азарт. Она восторженно писала мне о недавно купленном на одной из распродаж итальянском примитивисте, и я обещал приехать взглянуть на него.

– Очевидно, он здесь, – сказала Сьюзен, указывая на стену позади гостя.

Мистер Гатри встал, надел очки и стал изучать картину.

– Бедная Кора, – промолвил он наконец.

– Тут есть и другие, – сообщила Сьюзен.

Мистер Гатри продолжил обследование сокровищ изобразительного искусства, приобретенных полной надежд миссис Ланскене. Иногда он цокал языком и вздыхал.

Наконец критик снял очки.

– Грязь – удивительная вещь, миссис Бэнкс! – заметил он. – Она придает романтический колорит самым чудовищным образцам живописи. Боюсь, что Бартолоцци был случайной удачей. Все же это давало Коре интерес к жизни. Я доволен, что не разочаровал ее.

– Еще несколько картин есть в столовой, – сказала Сьюзен, – но, думаю, это работы ее мужа.

Мистер Гатри вздрогнул и протестующе поднял руку:

– Не заставляйте меня смотреть на них снова! Классам по изображению живой натуры предстоит ответить за многое. Я всегда старался щадить чувства Коры – она была преданной женой. Ну, дорогая миссис Бэнкс, не стану больше злоупотреблять вашим временем.

– Останьтесь выпить с нами чаю. Думаю, он почти готов.

– Очень любезно с вашей стороны. – Мистер Гатри снова сел.

– Сейчас пойду посмотрю.

В кухне мисс Гилкрист как раз вытаскивала из духовки последние лепешки. Поднос уже был приготовлен, а крышка чайника начала дребезжать.

– Пришел мистер Гатри – я пригласила его остаться к чаю.

– Мистер Гатри? Ах да, он был большим другом бедной миссис Ланскене. Он известный художественный критик. Какая удача – я испекла отличные лепешки и приготовила пирожные с домашним клубничным вареньем. Чайник уже закипает… О, пожалуйста, миссис Бэнкс, не поднимайте тяжелый поднос! Я все сделаю сама.

Тем не менее Сьюзен взяла поднос, мисс Гилкрист последовала за ней с чайником и заваркой, поздоровалась с мистером Гатри, и все сели за столик.

– Превосходные лепешки, – одобрил мистер Гатри, – и чудесное варенье! Не сравнить с покупной выпечкой.

Мисс Гилкрист покраснела от удовольствия. В комнате замаячил призрак «Ивы». Было ясно, что мисс Гилкрист пребывает в своей стихии.

– Благодарю вас, – промолвил мистер Гатри, принимая последнее пирожное, предложенное ему домоправительницей. – Я чувствую себя виноватым – наслаждаюсь чаем в доме Коры, которую так зверски убили.

Мисс Гилкрист неожиданно продемонстрировала чисто викторианскую реакцию на услышанное:

– Уверена, что миссис Ланскене радовалась бы, что вы получили удовольствие от чая. Вам следует подкрепиться.

– Да-да, возможно, вы правы. Просто трудно заставить себя поверить, что кто-то, кого ты хорошо знал, убит.

– Я согласна, – кивнула Сьюзен. – Это кажется… фантастичным.

– Причем явно не случайным бродягой, забравшимся в дом. Я могу представить причины, по которым убили Кору…

– Можете? – быстро спросила Сьюзен. – Какие причины?

– Понимаете, Кора всегда была нескромной, – сказал мистер Гатри. – И наслаждалась… как бы это лучше выразить… показывая, какой она может быть проницательной. Как ребенок, который знает чей-нибудь секрет. Если Кора узнавала какую-то тайну, то тут же разглашала ее, даже если обещала этого не делать. Она просто не могла удержаться.

Сьюзен молчала. Мисс Гилкрист тоже – она выглядела обеспокоенной.

– Маленькая доза мышьяка в чашке чаю или коробка отравленных конфет по почте меня бы не удивили, – продолжал мистер Гатри. – Но жестокое убийство с целью ограбления кажется нелепым. Может быть, я не прав, но, по-моему, у Коры не было ничего, что могло бы привлечь грабителя. Она ведь не хранила в доме много денег?

– Очень мало, – отозвалась мисс Гилкрист.

Мистер Гатри вздохнул и поднялся.

– После войны число преступлений резко возросло. Времена изменились.

Поблагодарив за угощение, он вежливо простился с двумя женщинами. Мисс Гилкрист проводила его и помогла надеть пальто. Из окна гостиной Сьюзен видела, как он быстро шагает по дорожке к воротам.