Книга Хрущевка княжны Соколовской 3, страница 12 – Полина Змееяд

Слишком ответственная для своих семнадцати лет, но еще наивная – отсюда и все трудности. Можно ли ее в этом винить? Подростков ее возраста не должны заботить проблемы чести семьи, капиталов и выгодного замужества. Ей бы заниматься музыкой, примерять платья и знакомиться со светской жизнью на приемах в приличных домах, а не все вот это.

Теперь, немного успокоившись, я чувствовала уколы вины. Да, Марина поступила неразумно, но я и сама не лучше: выместила на беззащитной и испуганной сестре страх и гнев вместо того, чтобы утешить.

– Не говори так! Ты же знаешь, что я… – запальчиво начал молодой Ртищев.

– Не надо, Паш, не говори глупостей, о которых потом пожалеешь, – ответила Марина уже чуть спокойнее. – Я ценю твою поддержку, но ты не обязан ничем ради меня жертвовать.

– Но я…

– Нет.

Ох уж эти дети!

Внимание переключилось на то, что окружает меня, как раз вовремя: Влад подал мне руку, помогая подняться.

– Нам пора. В ближайшее время ждите иска о похищении и покушении на честь на свое имя, – бросил князь Снежину, не глядя на него.

Действительно, задерживаться здесь не стоит.

Я оставалась на взводе еще долго: до тех пор, пока машина Тарковского не остановилась у нашего дома.

Отправила сестер под присмотром Павла в квартиру, а сама хотела еще немного подышать свежим воздухом.

Влад просто стоял рядом, и от его молчаливой поддержки по груди растекалось тепло. Хотелось его отблагодарить, но я понятия не имела, как это сделать.

– Спасибо, – вот все, что в итоге я смогла сказать. Смешно даже: пишу целые статьи, но сейчас теряюсь в словах, будто влюбленная девочка-подросток.

– Рад, что смог помочь, – князь поднес к губам мою руку и поцеловал пальцы. От этого невинного движения все тело затрепетало. Да уж, вот что значит многолетнее воздержание.

– Почему ты решил позвать именно Павла Ртищева? – спросила я, вспомнив, что эта загадка занимала меня еще с момента, когда мы покинули дом Снежина.

– Он просил у меня разрешения добиваться руки Марины Алексеевны. И я хотел, чтобы он видел все своими глазами, – не стал скрывать Влад.

Настолько влиятелен, что дворяне просят разрешения на брак у него? Ужас какой… Или тут что-то другое?

Задать следующий вопрос я не успела: Ртищев вернулся, недовольно сверкая глазами из-под черной челки.

– Вот до чего доводят ваши тухлые представления о приличиях, – заговорил он со злостью и свойственным юношам жаром. – Бедная девушка считает себя виноватой во всех грехах, хотя на самом деле не совершила ничего дурного. Но теперь, согласно идиотским общественным порядкам, она якобы «нечиста», – последнее слово он выплюнул с презрением.

– Эти самые порядки позволяют магии знатных родов не угаснуть, а капиталам – не распыляться, – напомнил Влад.

– А еще позволяют вам скрещивать людей, словно овец, не по их собственной воле, а лишь согласно интересам государства, – не унимался юноша.

– Еще слово, и вас можно будет обвинить в измене короне, – предупредил князь не столько из злорадства, сколько из искреннего беспокойства. – Мне известны ваши взгляды, но они, увы, плохо соотносятся с существующими порядками.

– Если никто не будет говорить о проблемах «существующего порядка», то эти проблемы никогда не решатся, – продолжал упорствовать Ртищев. Впрочем, его пыл уже немного угас. – В этом смысле просветительская деятельность Маргариты Алексеевны гораздо благороднее ваших дел.