Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 38 – Салма Кальк

— А о сути этих сложностей он вам тоже рассказал? — интересуюсь.

Мы, конечно, не договаривались о том, что и кому говорим. Видимо, пора.

— Сказал, что вы поделитесь сами.

— Думаю, Викторьенн, нам стоит рассказать Саважу всё, как есть, — говорит Гвискар. — он давний друг и мой, и Монтадора, и может значительно больше, нежели Фрейсине. И король к нему хорошо относится — в отличие от всех нас, — усмехается.

— Король относится к тебе достаточно прилично и уже начинает скучать, — замечает Саваж. — Не хватает только какого-нибудь происшествия, чтобы он тебя вызвал уже из ссылки и снова загрузил работой. Но я смотрю, ты здесь не скучаешь нисколько.

— Нет, — от улыбки Гвискара искры летят. — Я здесь занят, весьма занят. Защищаю от преследования госпожу де ла Шуэтт и ищу концы в странной истории смерти её супруга.

— А что там с супругом? Он умер не сам? — интересуется Саваж.

— Нет, его убили, и сомнений в том нет никаких. Госпожу де ла Шуэтт тоже почти убили, но высшие силы были к ней благосклонны и вернули её всем нам. И теперь я весьма заинтересован в том, чтобы она и далее была благополучна, и дела её шли хорошо. Однако, чтобы спокойно искать те самые концы в истории с убийством, нужно, чтобы кто-то придержал Фрейсине.

— А чего он хочет? — Саваж смотрит прямо на меня своими странными глазами.

— Он хочет жениться на мне, — пожимаю плечами. — С какого-то перепуга. Причём это давняя история.

Я рассказываю всё то, что можно рассказать, не бросая тень на господина Антуана и его возлюбленную, то есть — о давнем шантаже, о том, как господин Антуан и маркиз де Риньи ему противодействовали, и о том, как Фрейсине появился в Массилии и принялся диктовать мне свои условия.

— И вот понимаете, господин герцог, он никак не уймётся. И никак не желает сказать, отчего именно я — что много лет назад, что сейчас. Почему он готов был добиваться моей руки шантажом и почему он сейчас угрожает мне и вообще ведёт себя, как дикарь.

— Представляешь, местные дамы, желая умаслить Фрейсине, отказали Викторьенн от своего дома. Они думают, что она его чем-то обидела, и знать не знают, что оказали ей большую услугу, — смеётся Гвискар. — И в итоге вышло так, что они не встречались уже несколько дней. Но я думаю, он уедет в столицу, и станет спокойнее.

— Значит, в столице я с ним и поговорю, — кивает Саваж.

— Хорошо бы заставить его рассказать, в чём дело, — говорю я. — Он ведь из непонятливых, будет настаивать, стоит только вам пропасть с его глаз. Ему уже и господин граф Ренар говорил-говорил, и господин виконт Гвискар говорил-говорил, а он всё ещё не понял, чего от него хотят и на чём настаивают.

— Я думаю, получится найти убедительные слова для этого… — Саваж не завершает фразы, и мне чудится там какое-то слово, не слишком лестное для Фрейсине. — И если я могу сделать для вас что-то ещё, уважаемая госпожа де ла Шуэтт, вам следует только сказать об этом, — и галантно мне улыбается.

— Да, можете, — улыбаюсь я в ответ.

Мысль окончательно оформляется в моей голове, когда я вижу и слушаю этого человека. Наверное, он повидал в жизни всякое. Наверное, там много интереснейших историй, и не все из них тайна, и чем-то он, думаю, сможет поделиться. Если захочет.

Пока же я вижу весьма заинтересованные взгляды, числом два, и оба направлены на меня.