Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 42 – Салма Кальк

— Отчего же оборотень? Нет, он человек. Но это фамильная черта — у каждого старшего в своём поколении Саважа такие глаза.

Надо же! Я хихикнула случайно пришедшей в голову мысли.

— Никак не выдашь чужого ребёнка за Саважа, если у него окажутся обычные глаза, да? Кстати, а были такие случаи? Могли быть?

— Я не слышал о таком, — качает головой, — хоть мы и в отдалённом, но родстве. Саважи сражают наповал, от них не убегают и от других не рожают.

— Я заметила, наш гость весьма харизматичен. Какова его официальная должность?

— Он командующий Северо-Восточной армией. Раньше эту должность занимал Монтадор, но сейчас он далеко, поэтому на его месте Саваж.

— Отлично, я осмыслю это. Мне вообще нужно осмыслить многое до послезавтра. И ещё бал, который совсем не хочется пропускать.

— Зачем же пропускать? Тем более, в таком доме, где вас по-прежнему рады видеть, несмотря ни на какого Фрейсине?

— Вот я и думаю, что надеть и что говорить. Ладно, скажу что-нибудь.

— Вы снова наденете то прекрасное колье? — приподнял бровь.

— Нет, нет-нет-нет. Вы его узнали? Как наш граф и, возможно, Сегюр?

— Нет, я его не узнал, только отметил изумительную работу мастера.

— Хорошо. Граф просветил меня, и я пока не рискую надевать столь приметное украшение.

Дальше я просто выложила ему всё, что узнала от графа — мы же вроде договорились доверять друг другу? И очень его изумила рассказом.

— Вот как, значит. Не понимаю, предположений пока не имею, но нахожусь под впечатлением. И согласен с тем, что не нужно вам его носить, пока не разберёмся.

На том и порешили. А потом уже и обед оказался готов, и пока я помогала всем нашим сегодняшним гостям разместиться за круглым столом, Эмиль успел получить известие, о коем мне и сообщил — правда, шёпотом.

— Фрейсине покинул город.

— Туда и дорога, — закивала я.

На балу можно танцевать спокойно, ура. А те, кто решил отказать мне от дома, ещё о том пожалеют. И возможно, не раз.

На бал я вновь надела «голографическое» платье, и сегодня подобного же толка голографию получила Тереза. Она очень просила, говорила, что никому не расскажет, как именно я это делаю, и вздыхала, что в бальной зале не должно найтись двух других столь же прекрасных платьев.

Впрочем, она оказалась не особо изобретательной — на крышке лифа её платья, прикрывающей шнуровку, переливалось сердце, пронзённое стрелой. Сказала — ей так надо. Ну и пускай, мне что, жалко, что ли? Нет. Могу и делаю. Себе же сделала с одной стороны волны морские, с другой — метель. В волнах играли солнечные блики, метель кружила снежинки. И надела я к этому не колье принцессы, а собственные жемчужные бусы. И мы отправились к Сегюрам.

К слову, я озадачила Амедео бальными нарядами для Камиллы и Шарло. И отправила названных к нему снимать мерки. Пошли, да не просто пошли — побежали. Вот и славно, нужно ещё, наверное, какой-нибудь танцкласс в доме устроить. Им полезно, мне весело. Терезе тоже. Будет танцевать, а не бездельничать.

Кстати, я же решила попробовать привлечь Терезу к какому-нибудь делу. И для начала попросила её написать приглашения на завтрашнее интервью, текст я составила, список адресатов — тоже, ей нужно было только написать сами письма. А потом я случайно увидела первое из них… Что же, образчик письма Терезы содержал в себе три кляксы и восемь ошибок, и я убедилась, что не нужно привлекать её к каким бы то ни было работам, хоть по нашему бизнесу, хоть касаемо развлечений. Отчего-то давалось ей это едва ли не сложнее, чем мне, хоть для меня и сам язык в целом не родной, и особенно его грамматика. Когда я обратила на этот момент Терезино внимание, она отмахнулась.