Книга (Не)желанная жена дракона, страница 20 – Мира Вишес

С тяжелым вздохом я раскрыла книжку. Там не было ни схем, ни формул, ни терминов. Яркие рисунки и минимум текста крупным шрифтом. История мальчугана-стихийника по имени Тимми, который только раскрывал в себе дар. Он то случайно подмораживал лужу под ногами сестренки, то пытался подогреть остывший пирожок и чуть не сжигал кухню, то поливал цветы на подоконнике наколдованной водичкой, от чего те росли как на дрожжах.

Сперва я листала страницы со скепсисом, укрепляясь в мысли, что Эйдан надо мной издевается. Но потом меня увлекли описания того, как Тимми чувствовал магию внутри себя. Как тепло разливалось по рукам, когда он хотел согреть пирожок. Как он учился делать «маленький ветерок», представляя, что дует на одуванчик. Его детские радости и огорчения от неудач… Они были понятны.

Картинки показывали не только магические пассы, но и мимику мальчика – его сосредоточенность во время колдовства, испуг, когда что-то шло не так, гордость при успехе. История подходила к концу: Тимми заигрался, хотел волшебным ветерком достать с верхней полки любимого плюшевого мишку. Вместо этого он сорвал всю полку с игрушками и книгами. Разгневанные родители заставили его убирать все вручную, без единой капли магии. Тимми, кряхтя и пыхтя, справился. Вывод под картинкой, где он сидел посреди чистоты, гласил: «Магия – это здорово! Но не всегда и не везде она нужна. Иногда быстрее и лучше – взять и сделать своими руками!»

Да уж… Поучительно. И картинки, несмотря на простоту, были милыми и трогательными.

Я перевернула последнюю страницу. И замерла. Там, на картинке, чернилами кто-то коряво пририсовал в комнате Тимми дракончика. Он сидел в углу, пуская струйку дыма из ноздрей.

Мои губы невольно расплылись в улыбке. Интересно, кто автор этого художества? Эрис? Или Ксалор? Догадка о том, что суровый, высокомерный лорд Веларион в детстве мог разглядывать такие картинки и даже что-то в них дорисовывать, показалась мне забавной. Я хихикнула, ощущая, как напряжение последних минут начинает отпускать. Книжка была не такой уж глупой. Эйдан знал, что делал. Но хочется верить, что на занятиях мы займемся чем-то более серьезным!

Я забрала книжку в свою спальню. В течение дня мысли постоянно возвращалась к последней странице. Открывая ее раз за разом, я рассматривала этого корявого дракончика… Он был таким милым. Совсем не похожим на его нынешнее, высокомерное воплощение.

Вечерняя мгла уже плотно сгустилась за окнами, когда любопытство пересилило. Спрошу Ксалора его ли это детские проделки! Что мне терять? Худшее, что он может сделать – это высмеять или выгнать. Обычное дело. Я взяла книжку и вышла в коридор. Покои дракона были рядом, буквально за поворотом.

Подойдя к тяжелой, резной двери, я на секунду заколебалась, но постучала. Ни звука. Тишина. Но уходить ни с чем не хотелось. Вспомнив его манеру входить без спроса, решительно повернула ручку. Переступила порог и застыла на месте.

Воздух в покоях пах чем-то пряным и древесным. Ксалор лежал на широкой кровати, его спина – мощная, с рельефом мышц – была обнажена. Легкое покрывало, небрежно наброшенное сверху, прикрывало его весьма символически. А над ним склонилась фигуристая привлекательная девица в коротком халатике. Ее ладони скользили по Ксалору, очерчивая умелыми пальцами спину, плечи, шею, блестящие от масла…