Книга Врата Полуночи, страница 19 – Анна Айдарова

Толку и у бани от журналиста особого не было. Но оттуда, по крайней мере, не гнали. И Алек отчасти даже нашел себе применение, развлекая трудящихся байками из столичной жизни. Понятно, что и ему было чем удивить Иваныча, никогда не выезжавшего за пределы родного района. Садовник-сторож, решивший подколоть дров, даже остановился, оперся на топор, заслушавшись гостя. Умел Алек произвести впечатление, умел. В принципе, он действительно был талантливым парнем и мог заболтать и очаровать любого представителя планеты Земля. Кое-кому иногда казалось, что перед обаянием Алека даже разъяренный матадором бык замрет с любопытством — послушает-послушает да и успокоится.

Алек не зря подозревал всех и вся в возможном предательстве. Несколько раз в начале творческого пути, получив крепко по доверчивому лбу, он усвоил истину про друзей, которых не бывает. А за сотрудниками всегда нужен пригляд, это не друзья (которых не бывает, запомним). Сотрудник в самый неудобный момент сдаст и продаст, если вовремя не перекупить — конечно, если это ценный сотрудник. Ольга была ценной. Много не требовала, работала добросовестно, циничной бывала в меру и имела массу других достоинств в виде отсутствия обременения «дети-супруг-родители», но наличия какого-никакого честолюбия, ипотеки и амбиций. Это значит — в отпуск не просилась, а кредиты требовали от нее про выходные забывать. Практически идеальная. И Алека терпела. Все его выкидоны, когда тексты не писались, или реклама не шла, или герои терялись — и такое бывало, чего только не бывало.

Однако болтать — дело хорошее, когда других дел не намечено. Вскоре Алексей был услан собирать травы для бани — дело нехитрое, не тяжелое. Но даже с ним справиться без нареканий москвич не смог. Иваныч, похрюкивая от смеха, выбросил два чахлых кустика лебеды, выдранной Алеком от души, с корнями, и отвел молодого человека обратно, прямо к полыни. Пальцем даже потыкал — вот оно, что нарвать нужно бы. И показал, конечно — срез без корней. И нож нашел, от радости Алеком отброшенный. И бечевку принес: нарезал — так перевяжи несколько охапок. Алек вздохнул и принялся за работу. Никто не намеревался оставлять его в покое.

Он увлекся, срезая травы. Свежий запах и сок, запачкавший руки (и пятнами оставшийся на свитере, но Алек почему-то уже не обращал на это внимания хотя по природе был аккуратист тот еще, до занудства) одурманивали. Он уже представлял себе, как эти травы будут висеть в низенькой парной, под самым потолком, а может быть — над камнями, и как свежий пар будет задевать их, обнимать своими лапами. Почти кощунственная мысль. И травы отдадут пару все, что собрали сами — и солнце, и ветер, который все лето нашептывал им тайны окрестных лугов и полянок и наполнял запахом речной влаги, и прохладный звездный свет. И еще — как легко будет дышаться после парной. И еще — как прекрасно потом долго-долго сидеть над блюдцем с чаем и травами, и никуда не спешить, и дышать, дышать наконец-то! По-настоящему!

— У вас просто талант, Алек, — сказали сзади.

Мирена подошла неслышно, а скорее всего он никого бы и не услышал, даже медведя, так увлекся.

— Мало кому травы раскрывают свою суть, а вам…

Мира говорила вполне искренне, похоже, даже с восхищением. Никак не получалось у великого журналиста расслышать хоть какой-то подвох в ее словах. Но хотел, чего уж там. Чтобы повод был для колкости. А так, что ответишь?