Книга Обманутая жена дракона, страница 19 – Властелина Богатова

Ничего она не смыслит, думает, власть и статус это что-то должное? Это постоянная борьба.

Отодвигаю кресло, падаю в него с нарочитой небрежностью. Бросаю взгляд на портрет в овальной серебряной рамке. Шерелин. Идеальная Шерелин. Нежный лик красавицы, фиалковые глаза, утопающие в море золотых локонов. "Самая красивая женщина Глинфорста'. Задерживаю взгляд на длинной изящной шее, на тонких ключицах, на манящих холмиках грудей, вырывающихся из кружевного плена декольте. Моя оценка холодная, отстраненная. Как на аукционе.

Она перебесится. Подумает и успокоится. В конце концов, я — дракон. Я главный. Для меня статус, власть, долг перед кланом — превыше всего, как бы она ни хотела этого отрицать. Женщина — лишь инструмент, не более. Не должна занимать в моих мыслях столько места.

Резким движением переворачиваю портрет лицом вниз. Гашу эту ненужную болезненную искру.

Так лучше. Без этого взгляда. Взгляда, в котором ещё недавно бушевал целый ураган чувств.

Проще быть волей, а не человеком. «Человек» звучит как что-то слабое. Чертовски прописная истина, которую отец вбивал в меня с самого детства. Как же он был прав. Еще один шаг в сторону — и все рухнет. Никто не должен увидеть трещины, которые уже расползаются по моей броне.

Я командующий. Я дракон. Я — Ройнхард Крэйн. Для меня важен долг, а не бабьи капризы.

Прикрываю веки, но ее взгляд, полный огня и непокорности, все еще обжигает мои воспоминания.

Сжимаю кулаки, отгоняя эти лишние мысли.

Тянусь к планам. Вчитываюсь, заставляя себя сосредоточиться на линиях и цифрах, а не на пустяках. Громкий, почти панический стук в дверь вырывает меня из сосредоточенности.

— Входи, — разрешаю я, откидываясь на спинку кресла, отбрасывая бумаги на стол.

В кабинет шагает курсант. Молодой зелёный юнец. Чётко отсалютовав, он впускает доносчика. Тот вваливается, едва не спотыкаясь на пороге, словно загнанный конь, находит мечущимся взглядом меня.

— В чём дело? — сжимаю кулаки, предчувствуя западню.

— Господин, — выдавливает он, голос срывается, — жена ваша… сбежала.

Взрыв. Невидимая ударная волна проносится по кабинету. Чувствую, как воздух сгущается словно перед бурей. Каждая мышца в моем теле каменеет, превращаясь в стальные канаты. Разум отказывается принимать эту новость.

— Что значит «сбежала»? Ты перепутал что-то? — рычу, медленно поднимаясь из-за стола. Кресло с лязгом отодвигается назад. Мой голос — низкий, угрожающий — заставляет доносчика съежиться.

— Простите, ваша светлость, — заикаясь, мотает он головой, — сам не знаю, как так получилось. Госпожа вызвала лекаря, Орвеля Мериана. Якобы приступ слабости. Охрана допустила его. А спустя час из резиденции выехала карета лекаря. Никто не догадался, что госпожа уехала вместе с ним. После слуги доложили — так и есть, госпожи нет в замке. Они нашли записку. Вот она.

Доносчик достаёт из-под полы камзола конверт из пудрово-розовой бумаги и дрожащей рукой кладет на край стола.

Грохот сердца. Что-то тяжелое поднимается из недр моего тела. Как будто встаю на край пропасти, один неверный шаг — и кану вниз. Шерелин сбежала, посмела дерзнуть, наплевав на мои слова, на моё предупреждение, ни во что меня не ставя. Накажу.

Хватаю записку. Рву бумагу. Сладкий запах ириса заполняет голову, насмешливо дразнит.