Книга Обманутая жена дракона, страница 26 – Властелина Богатова

— Как страшно, госпожа, — трясётся Кармен, ее голос перебивает грохот тяжёлых капель о корпус кабины, в которой мы укрылись.

У меня и самой были недобрые предчувствия. Сейчас Ройнхард поймёт, что меня нет в доме лекаря, и погонится за мной.

Если уже не погнался.

Что он тогда сделает? Запрёт меня в комнате, как безвольную наложницу? Всячески даст понять, чтобы я пожалела о своём поступке? Чего он хочет?

Почему, чёрт возьми, все вокруг так несправедливы ко мне? Почему? И за что?

Мне было семь, когда мать наказала меня за то, что я сорвала тюльпаны в клумбе перед комнатой, где она музицировала на рояле. Цветы были такие красивые, сочно-жёлтые, алые, запах сладкий. Маленькой девочке очень-очень хотелось их. Я принесла целый букет в свою комнату, поставила в тяжелую вазу, что стащила из гостиной. Когда мать их увидела, у неё случился приступ ярости, она громко кричала, топала ногой, а потом выхватила цветы из вазы и швырнула мне в лицо.

Я долго плакала в подушку, укрывшись с головой одеялом, горячая несправедливость терзала маленькую девочку. Никто тогда не собирался её утешить… Я так и уснула, проспав до вечера.

Наверное, матери была важна эта клумба с цветами, в перерывах она выходила на террасу и любовалась их видом. И увидев одни стебли, пришла в ярость. Но тогда я ничего этого не понимала и думала только одно — что мама меня не любит.

И никто не любит… Я и сейчас так думаю.

Горло сдавило поступающими слезами, я заставила себя успокоиться — не плакать же перед служанкой!

Впрочем, она заметила, раскрыла рот, чтобы что-то сказать…

И тут неясная тревога внезапно настигла и меня. Хватаюсь за подлокотник сиденья, вцепившись как в сук.

Моя драконица редко даёт такие сигналы, но сейчас тревога нахлынула как морская волна. Внутренний драконий рёв, подняв самую настоящую панику, заставил заледенеть.

Такое было перед свадьбой с Ройнхардом, когда моя драконица чувствовала рядом своего сильного опасного хищника, готового спариться с самкой. Оно вдвойне обостряется при обороте. Конечно, ни о каком спаривании не может быть речи, а вот то, что муж летит по моему следу, становится совершенно ясно.

— Что случилось, госпожа, плохо? — сильнее беспокоится Кармен.

— Останови кучера, — выдавливаю из себя, губы словно налиты свинцом, дыхание рвётся из груди клочьями. Внутри всё сжалось — я будто превратилась в сгусток тревоги.

Кармен заметалась как перепуганная птица, застучала в окно кучеру. Колёса заскрипели, лошадь, сбив шаг, замедлилась. Я резко накидываю капюшон.

— Куда вы?

— Сиди здесь, — командую.

Кучер съёжился под козырьком, мокрый, как сноп соломы, укутанный в плащ до глаз. Я выбегаю, подбегаю к нему, почти не слыша собственных шагов в грохоте ливня.

— Сверни с дороги! — кричу, почти перекрывая ветер. — Под деревья, вон туда, дальше! Спрячьтесь!

Кучер, ничего не спрашивая, натянул поводья.

— Госпожа! Я с вами! — Кармен уже открыла дверцу, готовая броситься следом.

— Оставайся с кучером, и дождитесь меня, — строго одёргиваю.

— Нет, я вас не оставлю!

— Высеку! — выкрикиваю, топнув в грязь так, что брызги летят в стороны. Кармен затихает. Её плечи обмякают, но я вижу, как у неё дрожат губы.

— Дождитесь меня, если Дер Крэйн вас найдёт, скажешь, что я ушла без объяснений.

— Но как вы… как вы нас найдёте? — скулит она, почти теряя лицо. Знаю: Кармен пытается быть сильной, но её с детства пугал гром.