Книга Спрячу вас!, страница 74 – Тина Солнечная

— Моя дочка не встаёт с постели третий день… — женщина, в платке, дрожала от тревоги.

Я положила ладонь на её руку, закрыла глаза. Свет внутри меня дрогнул, нехотя поднялся, и через усилие мне удалось вызвать образ — слабый, но достаточный. Я почувствовала жар у девочки, воспаление в груди.

— Ей нужен тёплый настой из сушёных листьев сивры, — сказала я. — И компрессы на грудь. Я напишу, как именно.

Женщина просияла, поклонилась так низко, будто я вернула ей самое дорогое.

Когда дверь закрылась, я тяжело выдохнула. Я помогла — да, но это было совсем не так, как раньше.

К концу приёма у меня слегка дрожали руки. Свет работал, но нехотя. Будто он тоже знал, что я уже не та, что прежде.

Следующим вошёл мужчина лет сорока, с уставшим лицом и покрасневшими глазами. — Служительница… у меня жена болеет, — начал он. — Кашель, слабость, не ест ничего. Я уже не знаю, чем помочь.

Я снова положила ладонь на его руку, закрыла глаза. Обычно свет сразу подхватывал меня, словно сам устремлялся туда, где страдание, но сейчас он тек вяло, нехотя, словно приходилось тащить его за собой. Картинка вспыхнула слабым образом: я увидела женщину в постели, бледную, но не обречённую. Лёгкие воспалены, но это не смертельно.

— Ей нужен отдых и настой из корня алсара, — сказала я, открыв глаза. — Но главное — не давать ей вставать, пусть даже она будет просить. Три дня постели. Мужчина расплакался от облегчения, поклонился и поспешил прочь.

Я выдохнула. На такой простой случай у меня ушло гораздо больше сил, чем обычно.

Через несколько человек в комнату втащили мальчика лет восьми. Он едва дышал, грудь вздымалась рывками, глаза были полуприкрыты. — Он упал с крыши, — всхлипнула мать. — Сказали, что не выживет. Но я… я надеялась…

Сердце у меня сжалось. Я опустилась на колени рядом с мальчиком и положила руки ему на грудь. Свет… не спешил. Я тянулась, молилась, умоляла его — и он пришёл, но словно кусками, рывками. Мне пришлось сосредоточиться до дрожи в теле.

Я увидела картину: перелом рёбер, одно ребро проткнуло лёгкое. Обычно свет сам подсказывал, как лечить, но сейчас я буквально тащила его силой. Рана затянулась, но медленно, тяжело. Я чувствовала, как каждый миг тратит меня. Когда наконец мальчик задышал ровно и мать вскрикнула от радости, я рухнула на пол рядом, едва удерживаясь в сознании.

— Служительница, вы… вы спасли его, — женщина бросилась ко мне, но я подняла ладонь, не давая прикоснуться. — Идите. Ему нужен отдых и крепкий сон, — выдохнула я.

Когда дверь за ними закрылась, я поняла: что-то изменилось. Свет всё ещё был во мне, но словно отдалился, стал чужим, как будто теперь мне приходилось брать его не по праву, а почти насильно.

Я с усилием захлопнула дверь приёмной, опёрлась о неё спиной и выдохнула. В груди было пусто, руки дрожали — как будто свет высосал из меня больше, чем я отдала.

— Сора, — раздался голос рядом.

Я вздрогнула: в полутьме уже стоял Нэш. Он внимательно смотрел на меня, нахмурившись.

— Ты выглядишь хуже, чем обычно после приёма. Что произошло? — его ладонь легко коснулась моего плеча.

— Магия… — я опустила взгляд. — Она не хотела идти. Я тянула её, словно за волосы. Это было… страшно. Я боюсь, что я больше не смогу помогать людям.

Нэш нахмурился ещё сильнее, потом мягко провёл пальцами по моей щеке. — Может, это из-за нашей связи. Она становится крепче. Не делай поспешных выводов. Понаблюдаем несколько дней, ладно?