Книга Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3, страница 138 – Мосян Тунсю

Для Ло Бинхэ в том состоянии рассудка, что овладело им, это было всё равно что снова оказаться всеми покинутым.

Тем самым Шэнь Цинцю невольно повторил поступок Су Сиянь, которая выпила яд.

Как и говорил Ло Бинхэ, он в самом деле не принуждал никого принять чью-либо сторону, потому что в глубине души твёрдо верил в одно: однажды наступит час, когда учитель бросит его подобно всем прочим.

Его разум был до отказа забит паническим беспокойством и параноидальными страхами перед тем, что ещё не случилось, – как тут не сойти с ума окончательно?

Тем временем шаги Юэ Цинъюаня делались всё более нетвёрдыми, и он уже едва держался на ногах.

Шэнь Цинцю ещё не доводилось видеть главу школы в столь плачевном состоянии – тот всегда источал ауру силы и невозмутимости. Хоть он не говорил ни слова сверх необходимого и никогда не выходил из себя, оставаясь неизменно мягким и доброжелательным, это ничуть не вредило его достоинству.

Теперь же ноги Юэ Цинъюаня то и дело подкашивались, а слова, напротив, так и сыпались с языка – похоже, он и впрямь думал, что не переживёт этот день.

Практически таща его на себе, Шэнь Цинцю умолял:

– Глава школы, прошу вас, держитесь! Вам ни в коем случае нельзя терять сознание! С вами всё будет хорошо!

– За все эти годы ты ни разу не помянул прошлого, – горько улыбнулся Юэ Цинъюань. – И всегда называл меня не иначе как главой школы. Ты намеренно больше не зовёшь меня Ци-гэ?

Мышцы сжимавшей меч руки Шэнь Цинцю непроизвольно напряглись. Юэ Цинъюань желал услышать, как Шэнь Цзю вновь называет его Ци-гэ, вот только загвоздка была в том, что он-то не Шэнь Цзю!

Призвав к жизни образ оригинального Шэнь Цинцю, холодного и полного затаённой ненависти, он решительно отказал ему:

– Даже не проси.

Ведь это был один из самых опасных «красных кодов»! Исходя из своего читательско-зрительского опыта, Шэнь Цинцю отлично знал, что, если выполнить последнее желание загибающегося персонажа и позволить ему зачитать свои предсмертные слова, тот тут же радостно протянет ноги, потому он сурово добавил:

– И вообще, я не могу разобрать, что вы там бормочете. Потерпите, пока мы не доберёмся до подножия!

– Ох, сяо Цзю… – прикрыв глаза, вздохнул Юэ Цинъюань.

А вот этого не надо.

Шэнь Цинцю не решался представить себе, что довелось испытать главе школы в оригинальном сюжете, когда Ло Бинхэ прислал на хребет Цанцюн в изукрашенном ящике отрезанные ноги его шиди. Даже зная, что это путь в один конец, он всё же безоглядно ринулся прямиком в расставленную Ло Бинхэ ловушку в благородном, но тщетном порыве – лишь для того, чтобы быть пронзённым десятью тысячами стрел.

Какая страшная расплата за то, что он один-единственный раз в жизни презрел благоразумие во имя братской верности…

И в итоге Юэ Цинъюань так и не успел рассказать тому Шэнь Цинцю – который, преисполнившись ненависти и страха, помог Ло Бинхэ заманить его в западню, – отчего он тогда так и не вернулся за ним.

Почему бы ему, спрашивается, не сделать этого раньше?

А с другой стороны, взять его самого – почему бы ему не объясниться с Ло Бинхэ, пока была такая возможность?

Если бы он с самого начала не опирался исключительно на свои предположения и догадки, принимая их как должное, быть может, душа Ло Бинхэ не почернела бы, и он так и остался бы славным, талантливым и при этом скромным адептом пика Цинцзин.