Книга Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3, страница 8 – Мосян Тунсю

– Будь я способен при этом обойтись без снов, с радостью бы отдохнул.

При этих словах ресницы Ло Бинхэ слегка опустились. Наконец, будто набравшись решимости, он сдавленным голосом произнёс:

– Хоть тогда в Царстве снов я и вправду кое в чём обманул учителя, чувства, которые я проявил, не были фальшивыми.

– Ло Бинхэ, я больше не могу понять, где в твоих словах правда, а где – ложь, – вздохнув, признался Шэнь Цинцю. – Так что можешь не затруднять себя объяснениями.

На самом деле Ло Бинхэ из сна был ему куда милее. Хоть он и не утратил ауру главного героя, тот Ло Бинхэ казался настолько ранимым и несчастным, что у кого угодно сжалось бы сердце, – даже такой завзятый натурал, как Шэнь Цинцю, при виде этого хорошенького личика не мог не проникнуться к нему сочувствием. Вот только чем больше жалости он ощутил тогда, тем сильнее было ранено его самолюбие, когда он понял, что всё это лишь игра. В том сне, услышав заверения Ло Бинхэ, что он непричастен к событиям в Цзиньлане, Шэнь Цинцю готов был поверить ему процентов на девяносто, но вот теперь доверие недотягивало и до десяти.

Кровь бросилась в лицо Ло Бинхэ, слегка окрасив щеки розовым.

– Всё, что волнует учителя, – это моё притворство, – подняв взгляд, холодно изрёк он. – Но ведь если бы не оно, боюсь, сейчас мне не представился бы шанс перемолвиться с ним хотя бы словом.

При этом его пальцы бессознательно сжимались на рукояти Синьмо, пока костяшки не побелели от напряжения. Теперь уже не только зрачки, но и глазницы начали смутно отсвечивать красным.

– А разве учителю не случалось меня обманывать? Не ты ли говорил, что не следует придавать большого значения различиям между расами, – а потом не моргнув глазом отрёкся от собственных слов! После твоей гибели в Хуаюэ я долгих пять лет неустанно призывал твою душу^[17] – сотни, тысячи раз, пробуя и терпя неудачу, терпя неудачу и вновь пробуя, чтобы не позволить сердцу обратиться в золу, а помыслам – в лёд. И всё же я и подумать не мог, что учитель проникнется ко мне таким презрением, что, вернувшись в этот мир, будет равнодушно глядеть на то, как я схожу с ума и совершаю глупость за глупостью. – К концу этой тирады его голос начал подрагивать, то и дело взлетая от негодования и обиды. – Теперь-то у учителя есть все поводы ненавидеть и презирать меня как злокозненного демона – ведь я повсюду сею одни беды. Но отчего же и тогда, когда я не делал ничего дурного, ты отшатывался от меня, будто от змеи или скорпиона? Ты обманул меня дважды, я обманул тебя дважды – разве мы не квиты?

Хоть это незамысловатое как дважды два утверждение было безупречно в своей логичности, Шэнь Цинцю не удержался от замечания:

– А тебе злопамятства не занимать.

– Боюсь, учитель ещё не знает, каким я бываю, когда действительно затаю на кого-то злость, – ухмыльнулся Ло Бинхэ. Помрачнев, он приблизился к Шэнь Цинцю. – Но что, если я скажу: думая об учителе, я поминал его отнюдь не злом? Скорее всего, учитель не поверит мне, так ведь?

Видя, что тень Ло Бинхэ стремительно растёт в размерах, Шэнь Цинцю поспешил одёрнуть ученика:

– Возьми себя в руки! – А про себя добавил: «Хочешь поговорить по-хорошему – нечего то и дело психовать, и изволь держать дистанцию!»

– Это вы славитесь самообладанием, учитель, – севшим голосом отозвался Ло Бинхэ. – А я больше не в силах сдерживаться.