Книга Благословение небожителей. Том 5, страница 121 – Мосян Тунсю

Уличный артист указал на пару, которая первая решилась ударить принца:

– У меня нет ни жены, ни детей, но, будь они, я лучше бы умер, нежели позволил своему сыну видеть, как я занимаюсь подобным! Не говоря уж о том, чтобы окропить кровью его руки. Если ваше дитя вырастет негодяем, это будет целиком и полностью ваша вина. Раз выхода не было, почему же не позволили пронзить мечом себя?

Женщина, зарывшись лицом в ладони, заревела:

– Не проклинай моего сына! Если хочешь, лучше меня прокляни!

– Да что ты мелешь?! – взревел её муж. – Чтобы сын убил своих же родителей?! Это идёт вразрез с нормами морали!

Здоровяк, судя по всему, слов таких не разумел, но ответил:

– Как ни крути, а всё равно убийство. Если бы ты пожертвовал собой, это можно было бы назвать благородным поступком. И вообще, почему бы вам не прикончить эту жуткую тварь в маске?

Его слова рассмешили Безликого Бая, а собравшиеся в храме затряслись от страха и накинулись на артиста, неосторожно привлёкшего его внимание.

– Ты!.. Закрой свой рот! – зашикали они.

Никому не хотелось лишний раз злить монстра.

– Ага, с настоящим злодеем вы связываться боитесь, потому вонзили меч в беззащитного человека! – заключил здоровяк.

Терпеть насмешки от неотёсанного мужлана было обидно, и кто-то из толпы не выдержал:

– Послушайте, уважаемый, вы всё болтаете и болтаете, я уж думал, что-то дельное предложите, а потом пригляделся – вон вы бледный какой! Признайтесь: вам жить недолго осталось, поэтому и храбритесь? А раз весь такой правильный из себя, так пожертвовали бы собой, чтобы спасти остальных!

– Не хочу я собой жертвовать. Никто не хочет. Ты вот согласился бы? А ты? Может, ты? Нет. Но я, по крайней мере, ни в кого мечом не тыкаю! – огрызнулся артист.

– Так он – это другое!

– Какое?

– Он – бог! И сам сказал, что хочет спасти простых людей. Да и… не умрёт он!

Здоровяк хотел ещё что-то сказать, но Се Лянь не выдержал и, превозмогая кашель, обратился к нему:

– Дру… Друг! Послушай! – Из-за страшных ран голос принца был еле слышен. Уличный артист повернул голову, и Се Лянь искренне поблагодарил его: – Спасибо тебе! Но… не стоит.

Если здоровяк продолжит в том же духе, толпа может наброситься на него с кулаками. Принц вспомнил, как серьёзно пострадал этот бедняга во время состязания, и вновь почувствовал себя виноватым.

– Спасибо тебе! – повторил он. – Как твоё здоровье?

– О чём ты? – нарочито громко ответил артист. – Здоровье у меня отменное! Разбивать камень на груди – мой коронный номер!

Даже в таком плачевном состоянии он заботился о своей репутации – Се Ляня это насмешило. С тем же успехом можно было хрипеть «я в порядке!» между приступами кровохарканья.

Вдруг кто-то указал на артиста пальцем и взвизгнул:

– Началось! Началось!

Се Лянь встрепенулся, а здоровяк в испуге коснулся своего лица и нащупал на нём нечто выпуклое! Люди отступили от него на несколько чи. Се Лянь открыл было рот и хотел подозвать артиста, но зачем? Чтобы тот нанёс ему смертельный удар? У принца язык не поворачивался самому предложить это. Пока он колебался, здоровяк вновь потрогал своё лицо – и вдруг направился прочь.

– Куда ты? Вернись! Если это не вылечить, будет только хуже! – закричал ему вслед Се Лянь.

– Не вернусь! Я же сказал, что не буду этого делать! – громко ответил тот, вышел из святилища и вскоре скрылся из виду.