Книга Проданная под венец, страница 90 – Наташа Фаолини

— Ты наша единственная дочь, Лайла.

— Нет, — всхлипываю я и вскакиваю с кровати.

Подбегаю к окну. Высоко в небе кружат несколько птиц... но это не птицы.

Драконы. В моем времени драконы теперь тоже могут проходить полную трансформацию и летать. Они рассекают небо шипастыми крыльями, спеша куда-то по своим делам и никто из прохожих не выглядит удивленным, будто так было всегда.

Эсмелина послушалась меня. Все изменилось.

Несколько дней моей жизни проходят, как в тумане. Я не осознаю себя, не осознаю своего будущего. Приходиться учиться жить заново, я кажусь себе младенцем, еще не научившемся ходить в новом мире, но с огромной болью в душе.

Мама с отцом не слышали о Даркасе, он никогда не просил моей руки. Словно его и не существовало. А я даже не знаю теперь, встретились ли мы с ним в этой реальности, когда мне было четырнадцать.

Я понятия не имею что из моих воспоминаний действительно когда-то случилось.

Потому что я помню все, а мир изменился.

— Милая, — мама накрывает мою руку за семейным ужином в один из вечеров, — тебе коро двадцать, что бы ты хотела на свой день рождения?

Накалываю на вилку кусочек мяса и невидящим взором смотрю в тарелку.

Последние дни я только и делала, что думала. Размышляла о том, правильно ли я поступила. Я не знаю, счастлив ли теперь Даркас, понятия не имею как там Джози.

И Мелеки больше нет.

Моя сестра не родилась. Это угнетает больше всего, хоть я и думала, что более всего буду переживать о своей семье, которой в один момент лишилась. О муже, о дочери...

По крайней мере, они живут где-то там, не зная обо мне. А Мелека...

Ее нет. Я обрела любовь родителей, но навсегда потеряла сестру. Удивительную девушку, которая была в сотни раз отважнее и добродушнее меня. Лучшую подругу.

Моргаю и вижу, как несколько слезинок падают на белую миску и разбивается о эмаль.

— Лайла, доченька, что случилось? — тревожится отец, комкая и отбрасывая в сторону салфетку.

— Я хочу отправиться в поездку на Север.

Отец с мамой переглядываются.

— Если ты так хочешь, конечно, мы выкроим недельку на эту поездку, — кивает папа и смотрит на меня улыбающимися глазами, на дне которых затаилась капелька тревоги. Никак не привыкну, что он переживает обо мне.

Несколько дней мы готовимся к поездке. Маменька нанимает карету, папа глаз с меня не сводит, а я стараюсь больше при нем не плакать.

Но кажется, что я — это не я. С такими родителями я бы выросла другим человеком, не стала бы тем, кем являюсь. Даже немного благодарна за то, какими они были, если не учитывать последние события.

Мама подтверждает мои мысли, когда в один из вечеров мы собираемся в гостиной, чтобы традиционно провести вместе время. Иногда мы играем в настольные игры или читаем вместе книги под щебет птиц, доносящийся из приоткрытого окна.

— Ты стала такой неприхотливой, доченька. Раньше твои капризы не давали нам с отцом покоя, а теперь просто золотой ребенок.

— Ладно тебе, Аника, — хмурится отец, — Лайла всегда была прекрасной дочерью.

— Папа просто очень тебя любит, — улыбается мама, — ни в чем не мог тебе отказать, но я беспокоилась, а теперь вижу, что напрасно. Видимо, люди действительно могут поменяться в один миг.

— Лучше бы ты оставалась такой же капризулькой, — надувается папа, — моя доченька получит все, о чем просит, завтра же едем на Север! — он бьет кулаком по столику, и мама смеется.