Книга Обещанная, страница 113 – Рина Белая

— Я ответил на твой вопрос, — сказал воин. — Теперь у тебя нет причин оставаться.

Он сполоснул ладони в озерной воде и задержал взгляд на спокойной глади, где тускло отражалось низкое небо.

Байр хмыкнул, щелкнул когтем по одной из полосок гребнехвоста и протянул:

— Ну а как тут уйдешь? Смотри, какая добыча! Кто же от гребнехвоста откажется? — он пожал плечами, словно оправдываясь. — Был бы я дурак — ушел бы голодным.

Каор'Исс перевел на него взгляд. Ликар говорил легко, с привычной насмешкой, но было ясно: это лишь отговорка. Уходить Байр и не думал.

— Байр, какого демона ты все еще торчишь здесь?

В его тоне не было ни злости, ни удивления — только холодное требование ответа.

Ликар выплюнул травинку, выпрямился и встретил его взгляд без привычной ухмылки.

— Ты спрашиваешь, какого демона я до сих пор здесь? — он чуть склонил голову. — Но ведь и ты остался. Вместо того чтобы уйти в горы и стать камнем, ты выстроил хижину, ходишь на охоту, живешь у этого озера. Почему? Ждешь ее?

Каор'Исс смотрел на него сквозь прорези маски и молчал. Вопрос эхом бился в голове. Ждать? Он не имел права ждать. У воина, изгнанного и лишенного силы, не было будущего.

Но отпустить ее он тоже не мог. Эта связь останется с ним навсегда. Он слышал ее эмоции, словно отголоски собственного дыхания. Когда Ориса вернулась домой, он ощущал ее спокойную радость. Да, ей было тяжело, но она старалась держаться — ради семьи, ради тех, кто был рядом. В ее чувствах звучала тихая решимость: жить, улыбаться, продолжать идти вперед.

А потом все изменилось. Резко, словно ее Свет Жизни начал угасать. То, что Каор'Исс ощущал в последнее время, тревожило его сильнее любой раны: холодная тоска, нарастающая усталость, пустота, которая тянула ее вниз. Она угасала, и самое страшное было в том, что он даже не понимал причины.

Он не мог коснуться ее, не мог сказать слов поддержки. Но мог дать то, что еще оставалось в его власти: спокойствие. И он делился им, как дыханием, как ровным биением сердца. Каждой частицей себя он передавал ей тихую уверенность: ты не одна, я рядом.

Ориса ощущала это. Ее глаза наполнялись беззвучными слезами.

И тогда он давал ей больше: тишину, в которой можно укрыться, тепло, что держит в самые темные ночи. Он клялся себе, что будет держаться, пока ее сердце бьется, будет делиться с ней своим спокойствием — пока она сама не найдет в себе силы подняться.

— Жду я или нет — какая разница, — тихо произнес он, глядя в сторону.

— В смысле какая разница?! — фыркнул Байр, глаза его сверкнули. — Ты должен ждать ее!

Каор'Исс повернул голову к ликару.

— Ты не знаешь законов Ис'Тайра.

— Зато я знаю Орису, — не уступил Байр.

— Она не прилетит, — бросил воин с обжигающей яростью. Но тут же, словно вспомнив, кто он, взял себя в руки.

Но внутри все кипело. Каор'Исс был до предела измотан этой жизнью у озера в деревянной хижине — без корабля, без права называться воином, без лица и имени. Все, что у него осталось, — привычка держаться и чужая боль, отголоски которой он слышал через их связь. И именно это не давало ему окончательно сломаться.

— Спорим? — неожиданно усмехнулся Байр, прищурившись.

Фраза едва сорвалась с губ ликара, как в его груди вспыхнул дикий, звериный импульс — просто подняться и прикончить наглого зверя, стереть ухмылку с его рожи.