Книга Обещанная, страница 46 – Рина Белая

Ориса подняла руку. Пальцы зависли в воздухе, в миллиметрах от его брони. Она еще не коснулась его, но сам порыв уже обезоружил Ор'Ксиара. Он стоял неподвижно, однако в янтарных глазах мелькнуло колебание. Что это было? Ожидание? Неверие? Или… тревога.

— Мне запрещено делиться с тобой энергией своего тела. Это наказуемо.

Она не одернула руку. Улыбка стала только мягче и еще холоднее. Голос зазвучал тихо и ровно, но каждое слово било прямо в центр его осторожности:

— Ты прав. Наказуемо — для тебя. Но не для меня.

Она чуть склонила голову, не сводя с него взгляда:

— Если ты прикоснешься, они почувствуют. И заставят тебя ответить по всей строгости закона. Тебя ждет изгнание, Ор'Ксиар. Изгнание с Ис'Тайра. Ты знаешь, чем это для тебя обернется.

Он ответил тихо, ровно, будто отмеряя каждую фразу:

— За одно прикосновение меня не изгонят. Закон не так прост, как ты думаешь, Ориса.

— А кто сказал, что это будет лишь одно прикосновение? — ее улыбка стала коварной. — Я ничего не теряю, воин. В отличие от тебя…

Воздух между ними дрогнул, когда ее пальцы легко коснулись его груди.

Ор'Ксиар будто на миг перестал дышать. Он всем сердцем жаждал этого прикосновения, ждал его так долго, что сама реальность казалась уже наградой. На одно короткое мгновение он увидел ее в белом, стоящую перед ним, и это видение пронзило его, словно острейшее лезвие.

Но следом пришло понимание: эти игры слишком опасны. Опасны прежде всего для него. Ее искушение было сладким и в то же время смертельным — потому что, если он поддастся, то лишится единственного, что у него осталось: связи с Ис'Тайром. Без нее он перестанет быть воином, перестанет быть собой. А значит, не сможет защитить ее. А воин, который не способен дать женщине защиту, лишается права называть ее своей.

И тогда он заставил себя сделать то, что умел лучше всего: обернуть желание в холод, показать ей свою истинную сущность, погрузить в тот мертвый океан, где не было ни света, ни тепла, ни надежды. Он хотел, чтобы она отшатнулась, испугалась и больше не пыталась переступить опасную черту.

Холод ударил в нее мгновенно, словно она коснулась не тела, а вечной пустоты. Пустоты, что была его домом. В глазах на миг потемнело, память вернула боль прежнего погружения — ту неподвижную тьму, где не было ни конца, ни начала.

Но она была готова. Знала, что именно это он и попытается сделать. И потому не убрала руку, не позволила страху завладеть собой. Она смотрела прямо в прорези маски, и в ее взгляде не было ни ужаса, ни растерянности — лишь решимость. И вместе с этой решимостью пришел едва уловимый отклик души, как тихая дрожь, что пробежала по сердцу.

И глубоко внутри у нее вспыхнуло другое чувство: жалость к этой измученной душе. Ей захотелось подарить ему то, чего в его мире не существовало. Немного тепла. Немного света. Чтобы хотя бы на один короткий миг эта ледяная пустота перестала быть для него единственной правдой.

Она сама не до конца понимала, что двигало ею в этот момент. То ли это была ее игра, попытка перехитрить воина, заставить его дрогнуть там, где он хотел остаться непоколебимым. То ли искреннее желание отдать хотя бы крупицу тепла в ту зияющую бездну, которой он жил. Может быть — и то, и другое сразу.

Ее ладонь медленно скользнула выше, к его шее.