Книга Зачарованная, страница 112 – Лора Таласса

Упакованные сумки стоят на полу в колдовской кухне. Мне нужно кое-что закончить до того, как отправлюсь в дом Мемнона. А именно – защитный амулет для Нерона. Ну, по крайней мере я пытаюсь его сотворить.

Работа с заклятьями – дело весьма кропотливое. Ведьме достаточно просто вложить в него свое намерение, но само создание заклинания, которое будет черпать магию в основном из внешних вещей, все равно что плетение гобелена. Слишком много составляющих. Зато, если все сделать правильно, защитный талисман станет играть роль мобильного оберега, защитных чар, чья сила со временем будет только расти.

Несмотря на то что моя прошлая попытка сотворить амулет завершилась катастрофой, сейчас я намерена все сделать правильно – ради Нерона.

Заглядываю в открытый гримуар, лежащий на столешнице.

Трищи трищи шипа розы.

Что за гребаные «трищи»? Знаю, знаю, я ведьма, и это вроде как мой конек, но порой попадаются такие древние, как дерьмо, термины, которых даже я не понимаю.

Быстрый поиск в Интернете сообщает мне, что «трищи» – это «трижды», о чем, собственно, можно было и догадаться.

Значит, трищи трищи… Трижды три. Девять. Дева, Мать и Старуха, могли ведь сразу так и сказать!

Бормоча под нос ругательства, хватаю розы, которые сорвала в оранжерее. Когда в заклинании нужны розы, обычно речь идет о лепестках или выжатом масле. Но только не в этот раз. Тут требуются шипы!

Быстро начинаю отламывать их от стебля, считая по ходу дела. Отделяю девятый и…

– Черт!

Один из тех шипов, что я держу в горсти, впивается мне под кожу. Кое-как откручиваю последний и швыряю восемь в кипящий котел. Выдергиваю из ладони девятый и морщусь, видя, что он в крови.

Заношу шип над котлом – и замираю, загипнотизированная красным. Я уже прибегала к магии крови – темной магии. Чувствовала ее манящую запретную силу, слышала взывающие ко мне голоса.

Нужно сполоснуть руки и оторвать другой шип, чистый.

Но, все еще пребывая в каком-то трансе, я разжимаю пальцы и роняю шип в котел. Когда он падает, раздается шипение, и над зельем взвивается мерцающий пар.

Несколько раз моргаю и перевожу дыхание. Что ж, полагаю, судьба решила все за меня.

Остается последний ингредиент. Иду в другой конец кухни за банкой с ярлычком «Жабьи лапки» («этично собранные под полной луной» — что бы это ни значило), извлекаю одну и тоже бросаю в варево.

Смотрю, как лапка прыгает в бурлящей жидкости, размышляя, почему лягушачьи ноги – этично они собраны или нет – не относят к темной магии. Где проходит черта? Ведьмы об этом не говорят, и у меня уже создалось неприятное ощущение, что все подобное расположено на нейтральной полосе, где все в порядке ровно до тех пор, пока кто-нибудь когда-нибудь не скажет, что это не так.

Ох, как же я затрахалась. Вконец затрахалась.

Вконец затрахалась? – Голос Мемнона – воплощенный грех. – О нет, маленькая ведьма, ты даже не представляешь, каково это – быть вконец затраханной.

Ну начинается.

Никто тебя не приглашал и с тобой не разговаривал, – говорю я, отгоняя мысль о том, что всего несколько дней назад Мемнон таки едва не затрахал меня вконец.

Разговор? А с кем ты там еще разговариваешь? Только не говори, что ты втянула и пантеру.

Мемнон.

Чувствую, как он ухмыляется, и в ответ мое тело словно оживает. В последнее время колдун стал… шаловлив. И, да поможет мне Богиня, я совру, если скажу, что мне это не нравится.