Книга Зачарованная, страница 115 – Лора Таласса

– Это тоже ведьмины мелочи, которые я должна оценить?

– Нет. – Колдун подходит ко мне, не отрывая от меня взгляда; его дымно-янтарные глаза сияют в колеблющемся свете свечей. – Я просто хотел вспомнить, как отсветы костров пляшут на твоем лице.

Он смотрит на меня неотрывно, и под его взглядом сердце мое замирает. Раньше он всегда смотрел на меня так. Я и не думала, что мне этого не хватает. Неосознанно делаю шаг к нему; взгляд соскальзывает к его губам.

Что было бы, если бы я решила, что мы можем быть не только врагами – или даже не только выгодными друг другу союзниками? Что, если бы я уступила своим самым сокровенным желаниям, как это поощряется у ведьм?

Мысль слишком соблазнительна, чтобы отвергнуть ее, тем более когда Мемнон здесь, рядом, ждет, чтобы я что-то сделала.

Очень осторожно, нарочито неспешно я обвиваю рукой его шею, притягивая колдуна к себе. Глаза его вспыхивают, когда я целую его в губы, мгновение наслаждаясь знакомым вкусом.

Его руки тянутся к моим, но я уже ускользнула, я вне его досягаемости.

В опасную игру я играю с этим мужчиной. Я знаю это, я вижу тому свидетельства. Вижу в глазах моей родственной души расчетливость, от которой у меня замирает сердце. Он смотрит на меня как хищник на добычу.

Но, спасибо налаженной связи, я полностью контролирую ситуацию. Одно мое слово – и я изменю ход событий по крайней мере этого вечера.

Подобная власть пьянит. Вот я, кажется, и опьянела.

Пока Мемнон выполняет свое обещание Нерону – приносит мясо, – я быстро отправляю маме вечернее сообщение в доказательство того, что я все еще жива, на этот раз вместе с фоткой, на которой я посылаю ей воздушный поцелуй. Потом иду в столовую – и каменею на пороге.

Длинный резной дубовый стол ломится от блюд. Гроздья винограда, не умещающиеся в вазах, сыры, соседствующие с толстыми ломтями хлеба, запеченная целиком румяная курица…

Пространство затянуто тонкой дымкой индиговой магии Мемнона. Я повожу рукой, с долей благоговения наблюдая, как эта магия, всколыхнувшись, тянется ко мне, как к магниту.

Я много раз видела подобные чары – до смешного обыденные. Это чары свежести – чтобы мясо не остыло, чтобы хлеб не зачерствел, чтобы молоко не скисло.

В этот момент в комнату входит Мемнон. Обогнув стол, он следит оттуда за моими движениями поверх горящих свечей.

Пока я играю с его магией, чары рассеиваются. Моего прикосновения достаточно, чтобы снять их. Мерцание свечей, густые тени, накрытый стол напоминают мне о нашем последнем ужине в прошлой жизни – перед тем как нас предали.

Но я не могу думать об этом, не вспоминая, чем все закончилось. Я все еще слышу приближающийся топот римских солдат. Вижу окровавленные тела матери и сестры Мемнона. Их кости давно рассыпались в прах, их жизни обратились призраком воспоминания. Цивилизации приходят и уходят. Мир забывчив.

Все, что осталось, – мы. Только мы.

Я отгоняю мрачные мысли.

– Много, похоже, было работы, – мягко говорю я.

– Это не работа, если она приносит удовольствие, – отвечает Мемнон.

Что ж, передо мной – воскресшее хобби моей родственной души. И меня отчего-то радует, что он обрел его снова.

Отодвигаю стул и сажусь, отметив, что бокал уже налит.

– Хочешь меня напоить, est xsaya? – шучу я, и глаза его вспыхивают от прозвучавшего титула. – Вином? А ведь по закону мне еще нельзя спиртного. Весьма дерзко с твоей стороны.