Книга Зачарованная, страница 36 – Лора Таласса

Мемнон издает страдальческий стон.

– Мне больно, больно из-за всего, что я потерял, и от того, как я это потерял, и я уже не надеюсь обрести все это снова. Сейчас я тону в ненависти к себе.

Смотрю на Мемнона с удивлением и понимаю, что, хотя я шутила, он волей-неволей воспринял приказ буквально.

Мгновение спустя колдун опять стонет:

– Боги, что я сделал?

Несмотря на тяжкие признания, я улыбаюсь. Чуть-чуть. Таким Мемнон может мне и понравиться. Он… обезоруживает, а это еще шаг в сторону от ненависти.

Он не должен тебе нравиться.

– Я должен тебе нравиться, – говорит Мемнон. – В этом весь смысл родственных душ.

– Убирайся из моего разума.

– Est amage, это ты в моем разуме, – возражает он.

Опускаю взгляд на свои ботинки.

– Ты был прав вчера ночью, – тихо признаю я. – Я так много о тебе не знаю.

На несколько секунд воцаряется тишина. Потом он просит:

– Пожалуйста, не заставляй меня делать еще одно признание. Мне невыносимо озвучивать эти мысли.

Едва сдерживаю смех.

– Как получилось, что ты поселился в том доме? – спрашиваю.

– Арендовал его, – отвечает Мемнон.

– А откуда у тебя деньги, чтобы заплатить за жилье?

– Ты же помнишь мою силу. Моя воля способна проникнуть в любую голову. Я узнаю чужие секреты, номера счетов, банковские коды. И использую их в своих интересах.

Значит, он ворует деньги. Не самое страшное из совершенных им преступлений, так что я могу пока обуздать свой гнев.

– А как ты узнал о номерах счетов, банковских кодах, паролях…

– …ипотечных кредитах и фондовом рынке? – завершает за меня Мемнон. – Я еще продолжаю разбираться, но, когда касаешься чужого разума, информация сама занимает свое место. Если, конечно, эти разумы правильно понимают концепцию. Я почти уверен, что большинство людей понятия не имеет, как на самом деле работает фондовый рынок, – включая и меня.

Деревья постепенно редеют. Я уже вижу оранжерею, а за ней – мою общагу.

– Значит, ты использовал свою силу, чтобы получать то, что тебе нужно?

Это объясняет, как он так быстро выучил английский.

– Я слышу неодобрение, Императрица.

– Ну, вообще-то это не совсем так, – говорю я, удивляясь самой себе. – Ты спал две тысячи лет. Я рада, что ты смог, пробудившись, позаботиться о нормальной жизни.

Лес темен, но я чувствую на себе взгляд Мемнона. Он молчит, однако по нашей связи от него ко мне течет медовая нежность, заставляя задуматься о том, на чем я совсем не хочу заострять внимание.

Поджимаю губы – и остаток пути тоже молчу.

Как только мы с Мемноном входим в общежитие, атмосфера в доме меняется.

Мы шагаем мимо библиотеки, и несколько ведьм с любопытством пялятся на колдуна. Глазеют на Мемнона и ведьмы в столовой, и та парочка, что спускается по лестнице.

Кошусь на Мемнона, в который раз поражаясь его внешности. Бронзовая кожа, черные волосы, прекрасное суровое лицо не могут не притягивать взгляды, не говоря уж о его фигуре. Он сложен как воин, которым был когда-то, – и это не скрыть никакой одеждой.

Он приподнимает бровь, улыбается, втягивает воздух, чтобы что-то сказать…

– Что бы ты ни собирался ляпнуть, не надо.

Колдун захлопывает рот, скованный моим приказом. Но это не мешает ему выглядеть крайне довольным.

Наконец мы добираемся до моей комнаты, и Мемнон окидывает помещение оценивающим взглядом.

– А где Нерон? – спрашивает он, увидев пустую подстилку.