Книга Зачарованная, страница 37 – Лора Таласса

– Охотится. – Я закрываю за нами дверь. – Я назвала Нерона не в честь императора, – признаюсь вдруг. Пару недель назад мы с Мемноном спорили из-за этого. – Я назвала его в честь той эры, когда впервые нашла его. – Римляне включали в даты имена своих правителей. Я жила и умерла в эпоху правления Нерона и, хотя и не осознавала этого, нарекла своего фамильяра именем императора, безотчетно отдавая дань уважения ему.

– Я… понимаю.

Чувствую по нашей связи, как Мемнон вновь ощущает себя виноватым, но больше ничего не говорит.

Колдун подходит к моему компьютерному креслу и садится, вытянув ноги. Вид у него до сих пор немного затравленный, и ведет он себя куда сдержаннее обычного, но все равно от Мемнона исходит какая-то зловещая энергия. У меня такое ощущение, словно я поймала монстра. Монстра, который чувствует себя как дома в этой тесной комнатенке.

Он поворачивается вместе со стулом, разглядывая безделушки на моем столе. Это заставляет меня нервничать, и мне приходится напомнить себе, что теперь я всецело контролирую этого мужчину.

Взгляд его падает на клавиатуру, и он резко застывает.

– Кто это написал?

Сейчас его голос совсем другой, он полон ярости. Мемнон поднимает стикер с угрожающим посланием. Нити силы вырываются из колдуна, извиваясь змеями. Выглядит он так, словно готов кого-нибудь убить. Что ж, наверное, действительно готов.

– Те, кто пережил колдовской круг… полагаю.

Глаза Мемнона начинают светиться. Так, слегка. Он прячет бумажку в карман.

– Что ты делаешь? – Я присаживаюсь на край кровати.

– Сохраняю записку, чтобы прибить ее к трупу того, кто ее написал.

Адские колокола. Привлечение Мемнона к этому делу уже кажется мне плохой идеей. Я пытаюсь укротить существо куда более неистовое, чем Нерон.

Моя родственная душа подается вперед. Он напряжен, и оттого шрам на его лице становится еще заметнее.

– Я расскажу тебе все, что знаю об убийствах и колдовском круге, но, est amage, за знания нужно платить. Если я втяну тебя, мы рискуем, что наши враги обнаружат нашу связь – не только то, что мы с тобой родственные души, но и что ты теперь контролируешь меня. Это… опасное знание. Его можно использовать против нас. Ты все еще хочешь моей помощи?

– Я и так втянута. Я хочу знать.

Мемнон наклоняет голову и кивает.

На чем мне сосредоточиться в первую очередь? – спрашивает он по нашей связи.

Правильно. Разговор слишком щекотлив, чтобы вести его вслух.

Мотаю головой, указывая подбородком на его карман, где лежит записка.

Ведьмы, участвовавшие в колдовском круге.

Именно от них исходит сейчас непосредственная угроза.

Глаза Мемнона вновь вспыхивают. Горящие глаза, встающие дыбом волосы – все это признаки того, что колдун отдается своей силе; и когда это происходит, он рискует потерять свою человечность и контроль над силой, которой владеет. Вот тогда-то магия колдуна и пожирает его совесть.

Но огонь в глазах моей родственной души гаснет так же быстро, как и вспыхнул.

Они вошли в твою комнату, невзирая на защитные чары? – Мемнон смотрит на дверь.

Я киваю.

Магия Мемнона струится по комнате к выходу; уверена, он ставит свою защиту.

Насчет колдовского круга, – говорю по нашей связи, а сама смотрю на выглядывающую из-под ворота Мемнона татуировку. Пантеру. – Вот что мне известно. Они проходят каждое новолуние под этим домом – ну или, по крайней мере, проходили. – Не знаю, перенесли ли они место встреч после случившегося бардака. – Единственной женщиной, замешанной в это дело, чье имя я знаю, была Кейси. Именно она подбила меня поучаствовать в прошлом круге. Завербовала, можно сказать. Сейчас она пропала.