Книга Зачарованная, страница 46 – Лора Таласса

Я судорожно вздыхаю. Этот вопрос так и остался открытым, и сейчас мне как никогда хочется прижаться к Мемнону и оплакать потерю вместе с ним. Но если когда-то я и жила и умерла как Роксилана, я больше не она, и Мемнон уже не мой муж. Так что я жду, когда момент пройдет и боль в глазах колдуна исчезнет.

Что ж, это происходит, и Мемнон поворачивается к двери, чтобы уйти – но останавливается, что-то заметив.

А заметил он, оказывается, спортивную сумку, которую я прихватила в его доме. Из ее открытой утробы торчат мои дневники.

– Ты их не сжег.

Не могу решить, обвинение это или вопрос.

Устремленный на меня взгляд Мемнона мягок.

– Знаю, я могу быть бессердечен, но даже когда я думал о тебе худшее, я вовсе не стремился уничтожить всю твою жизнь, просто чтобы получить то, что я хочу.

Тишина в комнате очень, очень громкая.

– Ты мог одурачить меня, – говорю я наконец.

– Я и одурачил тебя, – соглашается он. – Ты поверила, что они сгорели.

– Это не делает тебя менее жестоким.

И он все равно получил то, что хотел.

Теперь Мемнон протягивает руку, касается моего подбородка, чуть запрокидывает мою голову.

– А что, если я скажу тебе, что боялся, что кто-то из твоих врагов придет сюда – как они в итоге пришли – и заглянет в эти тетради? Что, если я скажу тебе, что беспокоился, что они найдут какую-нибудь информацию, которую смогут использовать против тебя?

Качаю головой:

– Ты сделал это, чтобы не дать ППС прочитать мои записи, не позволить им найти то, что вычеркнуло бы меня из списка подозреваемых.

– Да, – признает он и ищет мои глаза. Он очень хочет, чтобы я поняла. – Я также не хотел, чтобы они прочли твои дневники.

– Потому что это доказало бы мою невиновность.

– Потому что коррупция в вашем городе процветает.

Пристально смотрю на него пару секунд.

– Думаешь, ППС замешана в этом?

Он отпускает меня.

– Информацию можно купить у кого угодно, Селена. Даже у властей.

Пожалуй… думаю, я ему верю.

– Если это правда, почему ты мне просто не сказал?

Я бы спрятала дневники – и все.

– Потому что я также хотел отомстить тебе. Боги упасите, чтобы моя месть выглядела как защита.

Я хмурюсь. Как же меня бесит, что в его словах есть смысл.

– Отвечай честно, – приказываю я. – Что-нибудь из сказанного тобой было ложью?

Он выдерживает мой взгляд.

– Нет. – И прежде чем я успеваю что-то сказать, взгляд Мемнона возвращается к груде дневников. – Сожги их, спрячь или наложи чары, но не оставляй на виду там, где кто-то может на них наткнуться. Потому что, уверяю тебя, если врагам представится такая возможность, они с радостью покопаются в твоих записях.

Подхожу к набитой сумке. Не знаю, о чем я думаю, когда запихиваю вывалившиеся блокноты обратно и волоку баул к Мемнону. Доверять ему можно не больше, чем чертятам— не в обиду домовым будет сказано, – но… не знаю. Может, этот вечер окончательно доконал меня, а может, я чересчур уверена в нашей новой связи. Или, может, я все-таки оценила то, что, даже стремясь отомстить, он пытался защитить меня и дорогие мне вещи. Как бы то ни было, я решаю довериться интуиции, несмотря на всю нашу неприязнь.

– Хочешь заслужить мое прощение? – спрашиваю. – Тогда можешь начать с того, что заберешь это с собой и сохранишь, как и намеревался.

Я протягиваю ему дневники.

Мемнон внимательно смотрит на меня своими дымно-карими, оценивающими глазами, берет тяжелую сумку, и я стараюсь не думать о том, где он заночует сегодня. Когда я в последний раз видела дом Мемнона, тот полыхал. Крепко сжимаю губы, чтобы не спросить, уцелело ли хоть что-то после пожара – и все ли будет с ним в порядке. Колдун – ничто, если он не безжалостно эффективен. Если с домом что-то не так, он просто найдет другой. Беспокоиться нужно не о нем, а о тех, кто его окружает.