Книга Зачарованная, страница 8 – Лора Таласса

Мемнон, должно быть, принес меня сюда и уложил в постель. В свою постель. Я резко выпрямляюсь, стряхивая дремоту. Вероятно, я в его доме, только вот хозяина нигде не видно.

Жадно разглядываю комнату. Первое, что бросается в глаза, – пространство. Нужно быть очень богатым сукиным сыном, чтобы позволить себе здесь, в Северной Калифорнии, что-то большее, чем консервная банка.

Мемнон определенно зверски богатый сукин сын.

Комната огромная. Мебели мало, и оттого спальня еще просторнее. Тут стоит кровать, книжный шкаф у стены слева, рядом с ним – кресло без подлокотников. И все – если не считать панорамных окон, занимающих три из четырех стен комнаты. За окнами, что прямо напротив кровати, виднеются покатые прибрежные холмы. Справа маячат растущие у дома вечнозеленые деревья. За ними темнеет лес. Не знаю, далеко ли мы от Ковена Белены, но этот лес очень похож на тот, что окружает Ковен.

Справа от меня – большущая ванная комната. Слева – входная дверь.

– Мемнон? – окликаю я.

Здание безмолвствует. Однако минутой позже в комнату проскальзывает Нерон. В мягком свете его шерсть переливается и выглядит особенно гладкой. Пантера идет прямо к кровати и не раздумывая запрыгивает на нее.

Протягиваю руку, глажу моего котика.

– Я уже говорила тебе, что ты лучший фамильяр на всем белом свете?

Он смущенно зыркает на меня исподлобья, слегка подергивая ушами. Наверное, именно так подростки смотрят на своих родителей. Полагаю, всю свою сентиментальность он израсходовал вчера, во время нашего воссоединения.

Провожу рукой по его шее и зову снова:

– Мемнон?

Где, во имя седьмого пекла, этот колдун? Он наконец заполучил меня в свою постель, чего, очевидно, и добивался все это время, только теперь куда-то пропал сам.

Сбрасываю одеяло – и прикусываю язык, проглатывая ругательство, осознав, что на мне слишком большая рубашка – его рубашка – и вчерашние трусики.

Он раздел меня. Ну конечно.

Ублюдок.

Маленькая, разумная часть меня готова пойти парню навстречу – он, наверное, просто хотел, чтобы мне удобней спалось. Но, черт возьми, он видел мои сиськи – в то время, когда я все еще злюсь на него. Закипаю от одной лишь мысли об этом.

Мемнон, – разве что не рычу я по нашей связи.

И первое, что я чувствую, – это его улыбку.

Ты проснулась, нареченная. Хорошо ли тебе спалось?

Морщусь от дурацкого слова. «Нареченная». Могу поклясться, он повторяет его специально, чтобы позлить меня.

Надеюсь, ты закрывал глаза, когда раздевал меня, – говорю.

По ту сторону – лишь наглая ухмылка, черт бы его побрал.

Ну и где ты? – спрашиваю.

Кто-то недоволен тем, что меня не оказалось рядом, когда она проснулась?

Скрежещу зубами. С чего это он сейчас такой беззаботный и игривый?

Когда ты вернешься?

Он продолжает веселиться:

Уже соскучилась?

Если это убережет твое хрупкое эго, не дав ему разбиться вдребезги, то да, конечно. Так жутко соскучилась, что умру, если не увижу тебя снова.

На другом конце связи – тишина.

Потом Мемнон говорит:

Повтори это еще раз, и я исполню твое самое заветное желание.

Мое заветное желание – избавиться от тебя. Если готов исполнить его, тогда я, конечно, нашепчу тебе в ухо пару глупых банальностей.

Мемнон больше не веселится. Если уж на то пошло, клянусь, я чувствую, что он уязвлен. И чуть не хихикаю от этой мысли. Возможно, я еще не побеждена.