Книга Околдованная, страница 128 – Лора Таласса

– Я не…

– О да, – отрезает он.

Открываю рот, чтобы продолжить протестовать, но он говорит:

– Я знаю, ты боишься, но ты недооцениваешь собственную силу, est amage. Силу, которую я видел много раз и которую ты сама видела прошлой ночью, когда билась одна против многих. Ты страшна в своей мощи.

Он притягивает меня ближе.

– Но ты всегда можешь брать мою силу, если тебе это нравится. Как я уже сказал, мне нравится быть в тебе.

Его слова должны возмутить меня, но, что бы ни происходило сейчас, между нами, в этом нет места смущению.

Смотрю в сияющие карие глаза Мемнона.

– Почему ты так добр ко мне? – шепчу еле слышно.

Взгляд его проникает в самую душу.

– Есть лишь один ответ, и он должен быть тебе очевиден.

Взгляд мой соскальзывает на его порочный рот, и рот этот тут же растягивается в улыбке.

– Моя царица хочет поцеловать меня?

– Возможно, – признаюсь честно.

Мемнон наклоняется, и теперь его губы в доле дюйма от моих.

– Я уже говорил тебе, как сильно мне нравится вкус твоих губ? – спрашивает он тихо. – Они как вино с медом. И мне хочется отведать не только их. Держу пари, другие уголки еще слаще…

Жар приливает к моим щекам.

– Проклятье, Мемнон, тебе лучше прекратить…

Не успеваю даже закончить фразу, как он стискивает мою талию, поднимает меня – и несет через комнату к примыкающему коридору.

– Ты такая чертовски хорошенькая, когда волнуешься. Мои непристойные высказывания смущают тебя? – спрашивает он, глядя на меня.

О да.

– Ты для меня все еще чужой, – отвечаю ему.

Свечи вокруг нас вспыхивают, оживая.

– Я тебе не чужой, – отвечает Мемнон, шагая по извилистому проходу. – Ты и сама это знаешь. Я твоя половина, и я ждал очень и очень долго, чтобы воссоединиться с тобой.

Он опускает меня – ровно настолько, чтобы мое ухо оказалось возле его рта.

– Я действительно не могу дождаться того момента, когда снова испробую твой вкус, Императрица, – говорит он. – Я хочу знать, все так же ли, даже через две тысячи лет, ты стонешь, кончая под моим языком. И по-прежнему ли ты скачешь на моем члене лучше, чем я на своем коне.

Дева, Мать и Старуха!

– Я не буду говорить с тобой об этом.

Извиваюсь, пытаясь вырваться из его рук.

С низким хрипловатым смехом он опускает меня. Пячусь от него – разгоряченная, возбужденная, растревоженная. Но он уже не смотрит на меня, он обводит взглядом комнату.

Только сейчас я понимаю, что мы уже там, где все случилось. Ему удалось отвлечь меня на время прогулки сюда, и я не знаю, сделал ли он это намеренно, чтобы я не боялась, или просто хотел подразнить.

Теперь же, глядя на Мемнона, я вижу, что его игривое настроение улетучилось. Передо мной вновь безжалостный царь.

Он обходит помещение, озирая пространство.

Я тоже оглядываюсь, и мой пульс учащается. Первое, что я замечаю, – это что обувь, которую я оставила здесь, исчезла. Сначала меня охватывает досада – у меня и так всего несколько пар, и на новые кроссовки нет денег, – а потом накрывает волной страха.

Ведьмы могут использовать вещи человека для самых разных целей – для проклятий и наведения порчи в том числе.

– В чем дело? – Мемнон поворачивается ко мне. – Почему ты нервничаешь?

Хочу возмутиться, но любопытство берет верх:

– Откуда ты знаешь?

– Узы работают в обе стороны, est amage.

Он бросает на меня вызывающий взгляд, как бы подстрекая осмелиться перечить его словам.