Книга Обсидиановое сердце. Механическое сердце, страница 104 – Елена Михалёва

Наследник Нордвуда буравил адепта все тем же гневным взором, но послушался отца и сделал шаг назад.

– Гвинейн – часть семьи, сын. Не смей ее трогать, – в словах Бариана Мейхарта звучала сталь.

Кевендил повернулся к отцу. Тот выдержал полный негодования взгляд, лишь сердито свел брови к переносице.

– Не время для ссор, – строго произнес он, подходя к молодым людям.

Последняя фраза касалась всех, включая Крисмера: он в тот момент видел в Кевендиле не царственную особу, а прямую угрозу для женщины, которая была ему дорога.

– Идите за мной, – коротко велел король. – Поможете Рослин, если еще не поздно. И приведете в чувство Имерию – у нее истерика, будто в уме повредилась. Быть может, она сможет рассказать, что именно произошло. И куда, – он поджал губы на мгновение, – делась моя дочь.

В подтверждение его слов с верхних этажей донесся дикий женский вой, переходящий в рыдания. Бариан Мейхарт нахмурил лоб.

– Мы послали за лекарем в Чаячий Мыс, но вы приехали раньше, – пояснил Дарон. И затем добавил: – К счастью.

Процессия двинулась в глубь замка. Первым шел король. За ним следовали Гвин и Крис. От них старался не отстать Дарон, которому на пятки наступал пышущий яростью Кевендил. Шествие замыкали стражники.

По пути им встретились и другие солдаты гарнизона. Они патрулировали коридоры и искали принцессу в надежде, что она все еще где-то в замке. По мнению Гвин, весьма напрасно, ибо после драки кулаками не машут и все такое прочее. Но стражники действовали в соответствии с приказом капитана, а тот, видимо, пытался предпринять хоть что-то, чтобы все исправить, лишь бы не оставаться в стороне.

Коридоры были освещены особенно ярко. Все свечи, фонари и факелы горели, разгоняя вечерние тени.

Те лакеи и служанки, кто попадался им на пути, шарахались в стороны. Женщины опускали заплаканные глаза. Мужчины запоздало кланялись своему королю.

На широкой лестнице, ведущей на жилой этаж, Крис и Гвин обменялись сосредоточенными взглядами. В них обоих нарастало ощущение, что беда приключилась нешуточная. Настолько, что люди просто не понимали, как реагировать и что надлежит делать. Даже самого короля полностью застали врасплох. И если Кевендил попросту сорвался на жену в поисках виноватого, то Бариан Мейхарт был сосредоточен и собран как никогда. Напряженный, точно каменное изваяние, он всеми силами скрывал истинные чувства.

Более всего народу обнаружилось в том крыле, где находились спальни принцессы и трех ее подруг, в особенности подле распахнутой двери в комнату Рослин. Там, в коридоре собрались еще несколько стражников, все вельможи королевского совета, а также старший повар с поварятами, которые перепуганной стайкой сгрудились подле своего мастера. Люди перешептывались под женский плач, доносившийся из комнаты.

Завидев монарха, все почтительно расступились. Гвин бесцеремонно обогнала свекра и первой вошла в девичью спальню. Раньше ей не доводилось бывать в покоях леди Халлен.

Кровать здесь оказалась попроще королевских, да и вся мебель в комнате несколько уступала той, что была у Деваны. Шкаф был меньше, как и туалетный столик. Ложе стояло ближе к небольшому очагу, в котором жарко пылал огонь. Гобелен был всего один. Он висел на свободной стене по правую руку от входа и изображал нимфу на речном берегу, за которой из кустов наблюдал юноша с арфой. Самым внушительным предметом оказалось овальное зеркало в полный рост в резной дубовой раме, которое висело в простенке меж окнами и отражало все происходящее в комнате. На низеньком столике стояли кувшин с водой, пустой стакан и тазик, полный кровавых тряпиц. Рядом притулился и прозрачный пузырек с нюхательной солью, которая, по-видимому, не помогала. А через спинку мягкого плюшевого кресла сливового цвета было перекинуто забрызганное кровью платье с разорванным рукавом и корсажем – вещь из гардероба леди Халлен.