Книга Обсидиановое сердце. Механическое сердце, страница 143 – Елена Михалёва

– Доброй ночи, – буркнул Кевендил.

Он торопливо пошел к выходу, все так же старательно обходя Крисмера.

– Доброй, брат, – Девана откинулась обратно на мягкие подушки.

Хлопнула дверь. Не то чтобы сильно, но весьма протестующе.

Гвин поджала губы, с искренним уважением глядя на девочку, которая уже вовсю старалась устроиться поудобнее.

– Увы, у живых адептов много врагов, – Крис с горечью вздохнул. – Только у мертвых их нет. Однако благодарных людей все-таки больше. И так будет всегда, – чародей хлопнул себя по коленям и встал. – С вашего позволения, дамы, я вас оставлю. Пойду к себе спать. Вижу, вы отлично справитесь без меня, если что.

Он побрел к дверям.

– Доброй ночи, Крис, – Гвин тепло улыбнулась чародею. – Спасибо тебе.

– Всегда к вашим услугам, госпожа вишенка, – Крисмер отвесил ей шутовской поклон. Подмигнул Рослин. И уже на пороге добавил, обращаясь к принцессе: – И я не мастер. Пока что.

– Уверена, что это временное недоразумение, – засыпая, промурлыкала Девана себе под нос.

На сей раз дверь закрылась с едва слышным скрипом.

В день прощания с Вереной Либейн случилась оттепель. Пошел снег с дождем; крупный и липкий, он разъедал редкие сугробы во дворе и норовил погасить поминальный костер. Адептам пришлось применить чары, дабы открыть клочок неба над Высоким Очагом. Они взялись за руки, и под их монотонное бормотание над головами собравшихся очистился голубой островок. Мышино-серые тучи дали трещину, расступились. И лазурная синева разрослась, пропуская сноп прозрачного света.

Веселое, почти весеннее солнце слепило глаза, заставляя щуриться. Оно никак не вязалось с происходящим.

Черные камзолы. Черные платья. Черные плащи. Черные вуали на лицах женщин. Скорбной стаей черных птиц они провожали душу девушки, чей путь на земле оказался несправедливо короток.

Под молитвенное пение нордвудского пастора в поминальное пламя высыпали прах, собранный с погребального костра, потому что тело уже было предано огню заранее. Туда же близкие Верене люди отправили и некоторые ее вещи: детскую куклу, гребень из красного дерева, любимые пяльцы с неоконченной вышивкой, широкую атласную ленту для волос с серебряным узором, новенькие желтые туфельки, купленные к грядущему лету, и платье. Белое платье невесты, которое безутешная мать берегла для единственной дочери.

Гвин стояла вместе с Мейхартами и Крисмером. Адептка не могла отвести остекленевшего взора от этой несчастной женщины, которая держалась на ногах лишь благодаря двум младшим сыновьям, поддерживающим ее с двух сторон. Барон Либейн, землисто-серый от горя, стоял рядом в компании старшего сына, такого же темноволосого и пышнотелого, как его покойная сестра. Адептка внимательно наблюдала за ними, но мыслями была далеко, в Идарисе.

Она размышляла о том, что почувствовали ее собственные родители, когда узнали о взрыве в Академии. Что пришлось пережить маме? Как принял страшную новость отец? Тетя Керика сказала, что матушка оплакала дочку, а потом ощутила вину за то, что не поверила в ее счастливое спасение. Гвин всегда оставалась равнодушна к религии и всевозможным богам, но в тот миг ей захотелось попросить кого-нибудь из них об одном: чтобы ей довелось обнять маму снова. Сказать, что она не держит обиды ни на нее, ни на отца, будь он неладен со своими грандиозными планами имперского масштаба.