Книга Янтарное сердце, страница 85 – Елена Михалёва

– Странно, – задумчиво согласился Ив. – Но наверняка твой отец от них в восторге. Это же явно уникально.

Гвин засмеялась, запрокинула голову, обнажив острые клыки. Озорно тряхнула волосами, отчего вновь раскрылось все то, что она прятала.

Мужчина смотрел на нее снизу вверх, пытаясь запомнить каждую деталь ее облика. Страсть смешивалась с гнетущим предвкушением скорой разлуки.

– Я не страшусь дальней дороги или этого вашего Императора. Меня терзает необходимость оставить тебя надолго, – признался Иврос. – В мое отсутствие пусть Нордвуд хорошо защищает свою королеву.

Он взял Гвин за запястья и медленно потянул на себя. У нее не возникло ни малейшего желания сопротивляться.

В темных коридорах царила тишина. После всех пережитых волнений замок спал крепко, если не сказать беспробудно. До первых сумерек оставалось всего ничего. И Гвин выбрала самый безлюдный путь, чтобы пробраться в собственные покои, точно вор. Иврос проводил ее до жилого крыла бесшумной тенью. На верхних ступенях широкой лестницы он простился с возлюбленной долгим молчаливым поцелуем. Потом дождался, когда она скроется в дверях своей спальни, и лишь тогда направился в сторону гостевых комнат, погруженный в размышления.

Гвинейн же, оказавшись в жарко натопленной спальне, первым делом увидела разобранную кровать и бордовую кожаную куртку тети на спинке кресла. Подле нее лежала заботливо сложенная белая шаль, которую Гвин потеряла накануне. Самой Керики в комнате не оказалось. Но зато нашелся поднос с печеньем и целый графин фруктового компота на прикроватном столике. Еще один сюрприз ожидал ее на зеркале.

С гладкой поверхности глядела намалеванная красной губной помадой рожица: сердитая каплевидная голова с острой бородкой и гневно насупленными бровями. Сходство с Авериусом Гарана было столь разительным, что Гвин тихо рассмеялась.

Послание тетушки подсказывало, что отец дьявольски зол на ее выходку, Керика была в ее комнате, но отчего-то удалилась, не дождавшись возвращения племянницы. Вопрос заключался в том, куда именно. Гвин оглянулась по сторонам в поисках еще одной подсказки и обнаружила ее возле подноса с печеньем. Наточенное гусиное перо с капелькой засохших чернил на кончике намекало на единственное место, где она могла заниматься письменной работой.

Гвин торопливо скинула одежду, облачилась в плотное лавандовое платье с глухим воротником под самый подбородок, узкими рукавами и атласными клиновидными вставками лимонного цвета на подоле. Затем она наспех причесалась и перекусила печеньем. Разобранная постель заманчиво приглашала прилечь. Адептке пришлось приложить немалое усилие, чтобы не уступить новому соблазну.

По обыкновению после выхода из окулус она ожидала ощутить недомогание и слабость. Голове полагалось раскалываться, а ногам и рукам – дрожать. Только на сей раз все складывалось иначе.

Тело приятно ныло после пылкой любви, но эта боль вызывала радость. И улыбку, такую наивную и счастливую, что Гвин пришла в замешательство, встретившись взглядом с собственным отражением в зеркале.

Где та циничная адептка, что не желала привязанностей и кривила губы каждый раз, когда очередной ухажер говорил ей о длительных отношениях? Отчего ее лицо больше не холодно, как мраморное изваяние? Эти блеск в глазах и румянец – они буквально кричали о том, как плещется внутри бескрайняя любовь.