Книга Недотрога для ректора. Академия Даркайна, страница 23 – Алина Панфилова

– Последняя разработка, – пояснила она с азартным блеском в глазах, аккуратно располагая их так, чтобы лежали ровно и не скатывались. – Такие сейчас есть только у Его Величества и у нас, получили неделю назад. Стягивают ткани, обеззараживают и ускоряют заживление. В их создании участвовала сама госпожа Расана, королевский лекарь из Кэррей. Полежи так примерно часик, постарайся не двигаться, а я вернусь и проверю. Если всё пройдёт как надо – к завтрашнему утру и не вспомнишь о ране.

Шейла ушла, и я закрыла глаза. Пластинки излучали приятное пульсирующее тепло, постепенно снимая боль. Где-то через несколько минут края раны начали зудеть и чесаться, но я побоялась шевелиться, чтобы артефакты не упали.

Чтобы отвлечься, принялась считать овечек, прыгающих через забор и почти провалилась в дрёму, когда внезапно проснулась от раздражённых голосов, доносившихся из коридора.

Погодите... Это же Гримстон и Орхард!

Но что они здесь забыли? Конрад должен вести занятие!

Даррайн Орхард

Ещё десять лет назад я мог без труда спать на холодной земле вперемешку с острыми камнями. Организм, ценивший крохи отдыха, действовал в полном согласии с мозгом, и я моментально проваливался в сон, восстанавливая силы.

Первая же ночь в ректорских покоях Академии Даркайна подарила мне долгую, мучительную бессонницу. Я ворочался с боку на бок на удобной, широкой кровати и чувствовал себя отвратно.

Мысли о проклятой Дельвиг кружили водоворотом и не давали мне покоя. Зачем я вообще послушал Мунхо и подписался на эту авантюру? Настоял бы на своём и отправил Фьюррана, а сам бы остался в Воинской Школе. Моя правая рука – воин грамотный, толковый, а главное – я ему полностью доверяю.

Каждый раз, когда я пытался сосредоточиться на чём-то другом, перед глазами всплывало её лицо: то дерзкое и вызывающее, то растерянное и уязвимое.

Впору сдаться и начать считать овец, прыгающих через забор.

На рассвете в приоткрытое окно влетел почтовый голубь с письмом от Фьюррана, который остался за главного, пока я вынужден торчать в академии.

Развернув свиток, я прочитал короткое, но ёмкое сообщение и, не удержавшись, сначала выругался, а затем расхохотался.

Несколько подростков со второго года обучения попытались ночью сбежать из стен Школы в город и попались охране. Один из них, самый отчаянный, решил смыться от трёх опытных воинов, но поскользнулся на дорожке к пруду и сломал себе руку.

Моим первым порывом было немедленно вернуться в Школу, чтобы лично принять участие в разборе полётов, но, стоя у раскрытого окна и глядя на туманный рассвет, я плюнул и написал Фьюррану ответ.

“Всех виновников месяц не выпускать из нарядов, а тот, что со сломанной рукой, пускай переписывает шестнадцать томов подробнейшей истории Даркайна.”

Слово в слово, без пропусков.

Никакой пощады.

А если сломана рабочая рука — значит, пусть учится писать другой. Развивает полезный навык.

В дурном расположении духа я уже собрался покинуть покои, но когда рука потянулась к вешалке за плащом, вспомнил, что оставил его у Дельвиг. Память услужливо подбросила молочно-белую кожу, гладкую на вид и, я уверен, шёлковую на ощупь, которую та испуганно пыталась скрыть за полотенцем.

По телу стремительно разлился жар, с готовностью распаляя мужскую сущность. Этого ещё мне не хватало!