Книга Шоколадница и маркиз, страница 53 – Татьяна Коростышевская

– Я благодарен.

– Знаю, милый. Давай поскорее проведем обряд разрыва. Попрошу лишь об одном: в академии мы об этом никому говорить не будем. Не желаю носить ярлык покинутой перед этими снобами.

– Как пожелаешь.

– Даже Виктору. Он дурачок и может попытаться меня утешить. Представляешь, каким именно способом?

Мадлен серебристо рассмеялась, вызвав ответную улыбку Армана.

Они провели обряд. Ни краски, ни алтаря для него не требовалось. А потом обнялись – крепко, по-дружески. Потому что друзьями они все равно оставались. Навсегда.

Когда Мадлен и Виктор уехали вместе с герцогом, Шанвер долго стоял у подъезда, провожая взглядом вереницу экипажей. Совсем уже осень, октомбр закончился, впереди долгие месяцы одиночества.

А когда последняя карета скрылась за поворотом лесной дороги, Арман де Шанвер маркиз Делькамбр посмотрел в хмурое небо, улыбнулся и прокричал:

– Ванну, Грим! Мне нужно немедленно смыть с себя всю эту липкую мерзость!

Грим прибрал и запечатал оватскими заклинаниями освободившиеся комнаты, а ненужных больше автоматонов-помощников Арман забрал себе, то есть в наскоро оборудованную мастерскую. Через несколько дней у него была пара великолепных механических бойцов для тренировок. Для смеха Шанвер обрядил их в старинные камзолы, найденные в гардеробной прадеда, и нацепил на головы парики. Для смеха…

Мадемуазель де Бофреман с месье де Брюссо, как и предполагал герцог, почти на десять месяцев задержались в резиденции его величества. Им так больше нравилось. Представления, балы, охота, карточные игры, флирт и развлечения без ежедневных уроков и муштры. Разумеется, хотя Мадлен гордо отказывалась, Шанвер дал ей денег. Так что молодые люди могли ни в чем себе не отказывать при дворе.

А когда лето почти подошло к концу, друзья приехали в Делькамбр, чтоб забрать Шанвера в академию.

Он любил Заотар всегда. Город в городе, государство в государстве. Прекрасное, волшебное творение, слияние архитектуры и магии. Пусть здесь с ним происходило разное, но ведь и жизнь отнюдь не бесконечное счастье. Только в Заотаре Арман чувствовал себя на своем месте. Возбуждение, предвкушение, радость.

Друзья Шанвера эти эмоции разделяли.

– Придется сразу браться за дело, – говорила Мадлен, когда карета с гербом Делькамбров на дверцах пересекала столичные сторожевые заставы. – Домашняя скотинка разленилась без хозяйской руки. Нужно немедленно показать, кто в академии главный. Не волнуйся, милый, ни единая шавка не попытается уколоть тебя лазоревым камзолом филида.

Арман смотрел в окно. Мнение прочих студентов его не занимало, что же касается филидской формы, Шанвер облачаться в нее не собирался. Штрафы? Плевать.

Брюссо за время разлуки спал с лица, побледнел, что не удивительно: жизнь при дворе оставляет на сон и отдых мало времени. Забавным казался новый цвет шевелюры Виктора – серебристо белый, почти седой.

В ответ на недоумение Мадлен расхохоталась:

– Дурачок Виктор стал жертвой притираний твой мачехи! Вообрази, когда мы гостили у Сент-Эмуров… Да, несколько раз, ради развлечения. Так вот, наш дурашка соблазнился каким-то пузырьком на туалетном столике герцогини – решил, что это бальзам, и без раздумий втер его в свою глупую голову!

То, что дворянин позволил себе что-то стащить, де Шанвера неприятно поразило, но Виктор так потешно изображал вину и скорбь… К тому же идиотский цвет волос уже послужил воришке наказанием.