Книга Шоколадница в Академии магии, страница 105 – Татьяна Коростышевская

– Пьян, – согласился Виктор, – от любви к жестокой мадемуазель Кати.

Я устало вздохнула:

– Знаете что, месье? Если вы собираетесь и дальше изображать здесь балаганного шута…

– Вы меня измучили!

Понятно. Я развернулась на каблуках, чтоб вернуться в библиотеку и подождать там, пока Виктору надоест караулить меня в фойе. Увещевания сейчас бесполезны – более того, могут вызвать агрессию с его стороны. Этот субъект, я знала, способен на насилие.

Увы, Брюссо не желал заканчивать представление – он ринулся, чтоб заступить мне дорогу, но от неловкости, вызванной опьянением, толкнул в плечо. Портфель упал, застежка отщелкнулась, и ворох конспектов, перо, кисти, пропуск – все оказалось на полу.

– Простите! – сокрушаясь, как мне показалось, искренне, молодой человек присел на корточки, помогая мне собрать вещи. – Поверьте, моя драгоценная, вы можете не опасаться… Никогда, ни словом, ни делом…

Неужели? Личный опыт уже успел убедить меня в обратном.

Портшезная кабинка с мягким стуком остановилась на этаже, решетка двери отъехала в сторону.

– Виктор, – сказала я, принимая из его рук портфель, – давайте, вы просто объясните, что вам от меня надо. Не сейчас, а когдабудете лучше себя чувствовать. Может быть, завтра?

– Увы, Катарина, боюсь, до завтра наше объяснение ждать не может.

Я просчитывала варианты действий. Броситься к портшезу? Но успею ли я закрыть за собой дверь? В библиотеку? Но тогда придется огибать де Брюссо. Ударить его по лицу? Нет, мне единожды повезло застать мужчину врасплох, но повторить этот трюк не удастся. Тем более, бить первой – как-то некрасиво.

Зеленовато-серые глаза филида смотрели на меня с неизбывной грустью, за которой, впрочем, угадывалось что-то вроде надежды.

– Катарина Гаррель, – проговорил он нараспев, – согласны ли вы принять в дар филидскую брошь Виктора де Брюссо?

Чего? Я вытаращилась на него, не зная, что и думать. Во-первых, что за торжественность? А во-вторых…

– З-зачем? – пискнула я просто потому, что от меня ожидали каких-то слов.

– В знак того, что вы принимаете мои чувства.

Погодите! Одна филидская брошь у меня уже есть. И, заметьте, преподнесли ее мне просто так, без знаков с чувствами. И разве их дарят не после окончания лазоревой ступени?

– Тем самым, Катарина, – продолжал де Брюссо, – вы станете моею как бы невестой, что оградит вас от многих опасностей в стенах Заотара.

Как бы невестой? Как бы не так!

– Мне почему-то казалось, что обручение происходит по-другому.

– Если хотите, – обрадовался филид, – мы с вами нанесем друг другу положенные знаки перед алтарем.

– Не хочу.

– Кати, поверьте, без меня вы пропадете.

– Позвольте мне в этом усомниться, – решив, что бежать все-таки лучше обратно в библиотеку, теперь я только делала вид, что поддерживаю беседу, и осторожными шагами огибала собеседника.

– Вы перешли дорогу очень влиятельным персонам.

– Неужели монсиньору Дюпере? Он ведь в академии самый влиятельный…

– Кати…

– Да?

Заметив мои маневры, Брюссо широко шагнул, оказавшись прямо передо мной:

– Ответьте просто, да или нет. Вы согласны?

Я вздохнула:

– Увы, нет, Виктор. Дело не в вас, а во мне… Вы – благородный человек, что не раз и не два доказали. Одно то, как великодушно вы простили мне свой разбитый нос… – бормотала я, пятясь к портшезу от наступающего на меня филида. – Обещаю, что, если попаду в беду, непременно подумаю: «Как же прав был шевалье де Брюссо, он же меня предупреждал».