Книга Шоколадница в Академии магии, страница 114 – Татьяна Коростышевская

На последнем слове опять взвился мэтр Гляссе с требованием выловить и передать ему всех до единой.

Я невольно улыбнулась, но, случайно поймав взгляд Армана де Шанвера, согнала эту улыбку с лица. Сорбир послал мне воздушный поцелуй, приподнял брови, как будто предлагая разделить его веселье по поводу происходящего. Он был расслаблен, в прекрасном настроении и не видел, какой ненавистью в этот момент искажаются черты его приятеля Брюссо. Арман все рассказал Виктору: обо мне, о своей победе, о том, что Шоколадница теперь принадлежит маркизу Делькамбру, продавшись за горсть золотых. Брюссо страдал, завидовал Арману и ненавидел нас обоих.

Я отвернулась, гордо приподняв подбородок. Позор! Не «о боги, какой позор!» – чуточку меньший. А большого ты, Катарина, хлебнешь, когда до тебя дойдет очередь, а Мадлен де Бофреман – до зала Академического совета. Кстати, невеста Армана отчего-то задерживалась. Странно.

За столом заседаний продолжали обсуждать овата Жирардона.

– Не тот ли это юноша, – припоминал мэтр Скалигер, – которого в прошлом году обвинили в подглядывании за принимающими душ студентками, и он, чтоб оправдаться, изобразил всех девиц по памяти, потом изваяв их в виде граций для Залы изящных искусств? Этот Жирардон? Так он, действительно, великолепный скульптор.

Мэтр Мопетрю тоже имел, что сказать:

– Надеюсь, его величество был исполнен не… гмм… а-ля натюрель?Хотя бы в тоге?

Неловкое молчание воцарилось после этих слов, крайне неловкое. Некоторые мадемуазели, и я в том числе, залились смущенным румянцем.

Монсиньор Дюпере смотрел прямо перед собою, глаза его ничего не выражали, ноздри раздувались, губы напряглись, сжавшись в тонкую, едва заметную полоску. А потом я поняла, что ректор сдерживает не гнев, а рвущийся наружу смех. Наконец, он не выдержал, расхохотался.

– В тоге или голышом – мы, спасибо крысам Заотара, так и не узнаем. Да, да, мэтр Гляссе, мы помним: все крысы принадлежат вам, как и прочие животные, случайно угодившие в эти стены, изменившиеся под воздействием магии и представляющие огромный интерес для науки. Ну что ж, – Дюпере оглядел зал, – все загадки раскрыты, пропажи найдены, находки зафиксированы… Ах, еще старосты оватов. Мадемуазель Деманже, месье Мартен.

Делфин с Жаном поднялись с мест, ожидая приговора. Мне было видно, что парень взял нашу старосту за руку, а еще я заметила, что филид Лазар тоже туда смотрит. О, кажется, здесь одновременно проходил урок любовной геометрии – та его часть, что касается треугольников.

– Коллеги, – говорил монсиньор, – данная вам руководством академии власть налагает также и ответственность за подчиненных. В ваши обязанности входит ежедневно досматривать дортуары студентов, а вы ими пренебрегали либо исполняли дурно. Фривольные романчики, сладости, вино, игральные карты, зелья, артефакты подозрительного происхождения… А мы все, надеюсь, помним, что артефакты, как и живые существа, под воздействием магии стен Заотара могут приобретать немыслимые, а зачастую и опасные качества. Все нарушители поименно уже получили свое наказание.

Деманже, не выдержав, расплакалась, Мартен прижался к ней плечом, чтоб поддержать.

– Минус сто баллов каждому, – закончил Дюпере. – Можете быть свободны.

Собравшиеся пришли в движение, Лазар бросился к нашим старостам, мэтр Гляссе приподнялся со стула, чтоб его пленник с аквариумом не вздумал совершить побег, игольчатое чудище попыталось отгрызть Боше палец. Секретарь мэтр Картан, только сейчас меня заметив, с улыбкой кивнул и уже открыл рот, чтобы что-то мне сказать, но тут же его закрыл и суетливо стал перебирать на столе перед ректором какие-то бумаги.