Книга Моя Фиалковая Ведьма, страница 170 – Марина Адлер

Экипаж остановился,и Вэйса прижала к себе ребёнка ещё сильнее. Малышка, словно почуяв неладное, стала тихо хныкать.

— Плевать мне на всё! Я не отдам свою дочь! Не отдам! Алантир, прошу, сжалься надо мной, она ведь и твоя дочь тоже… Давай просто уйдём и оставим всё как есть. Пусть Градос властвует!

Феец посмотрел на беременную служанку и указал ей кивком на дверь. Та, без лишних слов поняла своего хозяина, и, накинув капюшон плаща на голову, вышла на улицу, чтобы дать возможность супругам поговорить наедине. Затем мужчина с ощущением острого раскаяния обвёл взглядом заплаканную, но всё такую, же красивую любимую женщину. Её глаза, цвета миндаля блестели от слёз, тёмные волосы мягкими локонами лежали на груди и плечах. Алантир видел, в каком отчаянии прибывает его вторая половина, та, в которой он видел весь мир, и сам ощущал всю гамму негативных чувств, которые испытывала жена. Он тоже не хотел оставлять дочь. Он тоже не желал расставаться с ней даже на мгновение. И он знал, какое чувство вины будет его сопровождать всю долгую фейскую жизнь, если его план не удастся и с его малышкой что-то случится в человеческом мире.

Но выхода не было. В ночь, когда Вэйса привела в мир детей, двойняшек, чистой фейской крови, Градос пробрался в их дом и, взяв в руки его дочь, грозился её лишить жизни. Его цель была проста — взять клятву с той, которая могла открывать проходы в иные миры. Путём угроз ребёнку, Градос взял с последней чистокровной фейки, что обладала редчайшей способностью и наследием, сильную клятву. Условия этой клятвы опоясывали Вэйсу небывало могущественными нитями фейского обещания и гласили: »Ты вернёшься в мир фейри и не откроешь врата в человеческий мир никогда. Если же нарушишь клятву, то убьёшь своими руками мужа и своих детей. А если кто-то из твоих детей унаследовал твою способность и откроет проходы в мир людей, то ты любыми путями найдёшь способ, как убить ребёнка посмевшего впустить сюда моего отца».

Градос был умён и хитёр, его слова были продуманы до мелочей, а клятва осознанной и крепкой. Однако один нюанс, изворотливый и жестокий принц Мидера, Королевства, где властвовал его отец, всё же не учёл. Этим и воспользовался Алантир. Он долго раздумывал, оттягивая отбытие в родной мир, но идея, что родилась в его голове обходила условия Градоса и обещала поитогу открытие проходов между двумя мирами. Не из мира фейри, как гласила клятва, а из мира людей. И если Вэйса, его жена обязана была по условиям сделки вернуться в мир фейри, то его новорождённая дочь — нет.

Алантир, оглашая свой замысел возлюбленной, столкнулся с категоричным неприятием такого плана. Но когда они лично столкнулись со свидетельством ужасной жестокости чистокровных по отношению к людям, то Вэйса согласилась. Слишком ужасна была история семьи, которую отправился спасать её муж перед отъездом. И слишком сильно запомнились зелёные глаза юноши, наполненные горем, что пришёл просить спасти его мать, избитую и брошенную умирать своим чистокровным фейским мужем.

И теперь, ласково, но крепко сжимая свёрток с новорождённой дочерью, Вэйса знала, что поступит правильно, если даст шанс людям на избавление от власти Градоса Сактина. И этот шанс она прямо сейчас держала в своих руках, не имея сил расстаться с родным ребёнком. С дочерью, чья кровь несла в себе дар, которым обладала она сама и который передавался только по женской линии.