Книга Каролина, страница 40 – Мери Ли

Крис рассказал, что вручение продовольствия – это уже традиция их города и вручает не кто иной, как предводитель Салема. Как только Люк начинает говорить, толпа постепенно успокаивается. На этом моменте я медленно отступаю назад, захожу за угол ближайшего дома, разворачиваюсь и со всех ног несусь в сторону жилища Люка.

Слышу только безудержный стук сердца и свое тяжелое дыхание. Добегаю до дома, никого не встретив, врываюсь внутрь и несусь в сторону кабинета. Хватаюсь за ручку и медленно поворачиваю ее, дверь поддается, что несказанно радует. Благодарю вселенную, что кабинет оказался не заперт, ведь как бы я в него забралась и не оставила следов пребывания, не имею ни малейшего понятия.

Переступаю порог, прикрываю за собой дверь и тут же иду к нужному мне стеллажу. Отодвигаю стеклянную преграду и с ужасом смотрю на корешок, изрисованный золотом. Протягиваю к нему руку и вижу, как пальцы трясутся. Что-то внутри, то ли интуиция, то ли что-то другое отговаривает меня это делать, но я касаюсь корешка… не вытаскиваю книгу, потому что это не книга.

Воспоминания о мужчине, который открывал секретный ход, настолько неожиданно напрыгивают на меня, что я вскрикиваю.

Высокий и широкоплечий, он тянет ко мне руку, а второй толкает книгу вперед до упора, и шкаф открывается. А я в воспоминании плачу и пытаюсьвырваться. Видение пропадает, и я глубоко втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы.

Мне было там плохо, больно и страшно.

Я была ребенком.

– Нет дороги назад, – говорю я сама себе и толкаю книгу вперед, она проваливается.

Что-то щелкает.

Стеллаж начинает отъезжать с тихим скрипом, и вот уже спустя несколько секунд я смотрю в темный проем. Там-то и прячутся призраки моей прошлой жизни. Собираю волю в кулак, оставляю страх за пределами тьмы и переступаю порог. Глаза немного привыкают к темноте, и первое, что я вижу – низкий круглый столик и масляная лампа. Подхожу и зажигаю ее, словно делала это сотни раз. А я делала и видела, как ее зажигали.

Когда огонь освещает окружающее пространство, у меня из глаз во всю текут слезы. Едва сдерживая рыдания, стараюсь успокоить неугомонное сердце.

Комната маленькая, на одной стене прикручены полки, на них стоят и лежат книги, соединенные толстыми паутинами и покрытые слоем пыли. Тут давно никого не было.

Возле круглого деревянного столика расположена потертая табуретка. Держа в руке лампу, я с ужасом медленно поворачиваюсь назад. Освещаю противоположную стену. Там нет никаких полок и книг, там стоит детский гроб с открытой крышкой. Крышка исцарапана изнутри.

Воспоминания легкими колючими от холода волнами накатывают на меня.

Я лежала в этом гробу. Более того, его поставили здесь ради меня. Мужчина, который закрывал меня здесь… Пытаюсь вспомнить, как он выглядел, но разум противится. Отрываю ноги от пола и медленно иду к гробу. Слышу свои детские крики, мне несколько раз прищемили пальцы крышкой. На ней есть три дырки, слишком маленькие, чтобы туда попадал свет, но достаточные, чтобы я могла дышать.

Я знаю, за что меня там закрывали, за мой дар. Я с ним родилась.

Понимаю, что нужно уходить, но воспоминания тонкой струйкой просачиваются в разум, и я не могу оттолкнуть их сейчас.

Другого шанса не будет.

Превозмогаю детский ужас, касаюсь гроба и прикрываю глаза. Концентрируюсь и вижу картинку. Часто мы были тут не вдвоем. Иногда мужчина приводил с собой двух мальчишек на несколько лет старше меня. Он учил их, как и насколько закрывать гроб, чтобы я становилась более податливой и послушной. Чтобы я использовала дар для их блага. Мальчишкам это нравилось. Я слышала их издевательский смех и оскорбления. Лица разглядеть не могу. Пытаюсь.Никак не получается. Возможно, я не готова посмотреть своему страху в глаза, широко распахнув веки.